Шрифт:
Закладка:
Ну вот – поехал, ведь моя пожизненная миссия – обратить мир в хеви-метал. Я знал, что местные власти грубо относятся к геям, ну и что? Я больше не боялся. Моя позиция в Джакарте была такой же, как и в Санкт-Петербурге:
«Я здесь, ребята! Открытый гей. Это я. Смиритесь!»
После концертов в Азии настало время вернуться на Рождество в Уолсолл, и после того как летом 2019-го тур Firepower завершился, на уме снова были традиционные праздники. И опять я сделал рождественский альбом, потому что сам того хотел, – других причин не было.
Я собрал группу и записал очередной альбом спустя 10 лет. На этот раз на пластинке Celestial я исполнил в металлическом стиле «Пусть Бог подарит счастье вам», «Там, в кормушке», «Украшайте залы» и даже «Добрый король Вацлав».
Я назвал пластинку «Роб Хэлфорд с семьей и друзьями» – и так и было. Мой брат Найджел стучит в местной группе в Уолсолле, поэтому сыграл на барабанах. Мой племянник Алекс – сын Яна и Сью – сыграл на басу. Даже Сью несколько раз сыграла на колокольчиках.
Но в середине декабря на ежегодном благотворительном концерте («Рождественский пудинг») своего соседа по Финиксу, Элиса Купера, я пел песни Priest – мероприятие проходило в местном Доме культуры. Группа Элиса тоже там была, как и Джо Бонамасса… и Джонни Депп.
Джонни Депп! Джонни играет на гитаре вместе с Джо Перри в супергруппе Элиса Hollywood Vampires, и я надеялся познакомиться, потому что считаю его прекрасным актером. Он был в соседней гримерке со своей свитой, и играла громкая музыка.
Перед шоу мы встретились с фанатами, а потом я сам стал фанатом и остановил Джонни, возвращаясь обратно в гримерки.
– Джонни, я твой большой поклонник, – начал я. – Я Роб из Judas Priest, и…
– Да знаю я, кто ты, дружище, – прервал он. – Всю жизнь котирую Judas Priest!
Ох, ничего себе! ЭТО было неожиданно!
– Можно к тебе позже завалиться в гримерку и поболтать? – спросил я его.
– Всегда пожалуйста! Я счел бы это за честь!
Я вернулся в гримерку и тут же постучал в соседнюю дверь Джонни. Его свита исчезла, и он сидел один – с ним был только его помощник. «Заходи, заходи!» – светясь от радости, сказал он.
Джонни был невероятно дружелюбным и обаятельным, и мы болтали около часа. А потом он вдруг ни с того ни с сего сказал: «Эй, Роб! А помнишь пьянки в "Халабуде"?»
Что?! Я вдруг вспомнил тот скандально известный ночной клуб в Форт-Лодердейле, где каждую ночь развлекался до рассвета, когда мы сводили альбом Screaming for Vengeance, горланил песни Priest в кавер-группе Юла Васкеса и напивался до беспамятства шампанским из туфельки Джиджи.
– Ни хера ж себе, Джонни! Откуда ты об этом знаешь? – спросил я.
– Потому что приходил туда, чтобы наблюдать за тобой.
– Наблюдать за мной?
– Да! Я слышал, что ты ходишь туда и поешь песни Priest, и шел в надежде увидеть тебя, – посмеялся он, – и ты всегда приходил!
Я потерял дар речи. «Но… тебя я не помню», – удивился я.
– А ты меня бы и не узнал. Я был худощавым патлатым панком и играл в группе, которая ничего не добилась. Но тебя я помню.
Ни хрена себе! Я был невероятно поражен. Казалось бы, чем уже может удивить жизнь… А потом вот такое происходит. И что тут скажешь? Такое невозможно придумать.
2019 год я закончил на подъеме. Обновленный Priest был все таким же мощным, у нас вышел новый альбом, а в следующем году нас ждала важная и крупная годовщина. Мы с Томасом жили в Финиксе и были невероятно счастливы друг с другом. Наслаждались жизнью. Впереди было много событий.
А затем наступил 2020-й, и мир остановился.
Честно говоря, когда тебе уже почти 70 лет, думаешь, что уже все видел и жизнь вряд ли может удивить, – и вот наступает мировая пандемия!
Что ж, если я чему-то и научился, так это тому, что никогда не знаешь, что тебя ждет…
В начале 2020 года мы с Томасом на пару месяцев вернулись в Уолсолл. Я давно ждал этой поездки, потому что не только хотелось увидеться с друзьями и семьей, но и с Priest планировалось много всего интересного.
Мы начали работать над новым альбомом в студии Гленна. Остались крайне довольны альбомом Firepower и решили оставить всю творческую команду – то есть Тома Аллома, а Энди Снип теперь еще и помогает нам в роли второго гитариста и снова успевает говорить мне: «Еще раз!»
Гленн смирился с тем, что его концертная карьера в Priest наполовину закончена, но он по-прежнему помогает сочинять и привносит идеи. На первых студийных сессиях мы придумали замечательный материал. Следующий альбом будет охренительным.
Также мы начали планировать тур в честь пятидесятилетия группы – хотели отпраздновать полвека карьеры Judas Priest, – группы, в которой до меня пел парень по имени Эл Аткинс, а я был еще прыщавым мелким хулиганом, продававшим брюки клеш и галстук-селедку в магазинчике Harry Fenton's.
В этом туре мы хотим отпраздновать долголетие Priest, с того момента, где – или с чего – все началось. Хочу вернуться к корням и воссоздать декорации, которые выглядят как старый сталелитейный завод в Уолсолле. Я хочу показать на сцене металлопрокатный завод Judas Priest. Хочу взять тот самый завод братьев Томас на гастроли.
И спустя почти 60 лет я по-прежнему представляю рабочих на заводе или скорее их силуэты, переливающие жидкий металл из огромных доменных печей в котлы, чтобы изготовить чугун. Я до сих пор помню, как, задыхаясь, перебегал через этот канал. Эти образы, люди и заводы сделали нас теми, кто мы есть, и я хочу воздать должное.
– А можно сделать так, чтобы на сцену вытекал жидкий металл? – спросил я одного из наших техников на планерке.
– Ну так уж нет, Роб, – ответил он, слегка нервничая. – Может быть, сделать цветную воду?
Ну, это все еще пока наработки…
Я хочу, чтобы в нашем «золотом» юбилейном туре все признали наследие Priest из Уэст-Мидлендса. Мне в голову пришло несколько блестящих идей… И хотелось бы думать, что первым делом на сцене должен быть огромный надувной бык.
Бирмингем – сердце Уэст-Мидлендса, и на протяжении веков главным символом города является Bullring[123]. В Средние века там занимались травлей быков[124], а затем открыли мясной продуктовый рынок, который позже переделали в огромный современный торговый центр.
