Шрифт:
Закладка:
В этом плане было много слабых мест. Континентальные производители, освободившись от британской конкуренции, повысили бы цены на свою продукцию, а потребители стали бы оплакивать отсутствие британских товаров, к которым они привыкли. Будет много контрабанды и взяточничества. (Уже Бурриенн, которого Наполеон назначил министром в Гамбурге, сколотил состояние, продавая освобождения от блокады; Наполеону пришлось снова его уволить). Россия все еще была в союзе с Англией, и британские товары могли пересекать российские границы, попадая в Пруссию и Австрию. Британские товары ежедневно поступали в порт Данциг, который все еще удерживали прусские войска.
Хотя прусская армия была разбита, а Наполеон стал диктатором в Берлине, его военное положение вызывало больше опасений, чем экономические дела. Большая часть Польши принадлежала России и Пруссии, и польские патриоты посылали Наполеону призывы прийти и освободить их некогда гордую страну от этих унизительных уз; однако хорошо оснащенная восьмидесятитысячная армия русских, размещенная к западу от Вислы под командованием графа Левина Беннигсена, готовилась бросить вызов любому французскому вторжению в польские дела. Французская армия, медленно оправлявшаяся после Йены, не горела желанием принимать такой вызов; привыкшая к сырому балтийскому холоду, она с трепетом смотрела на приближающуюся зиму и тосковала по дому. Тем временем из Парижа в Берлин прибыла депутация, якобы для того, чтобы поздравить Наполеона с его блестящими победами, но на самом деле умолять его заключить мир и вернуться во Францию, которая начала видеть в каждой наполеоновской победе необходимость одержать еще много новых, рискуя при этом всем. Он сказал делегатам, что не может остановиться; что на вызов России нужно ответить, и что блокада Англии провалится, если Россию не уговорить или не заставить присоединиться к плану. Он приказал своей армии наступать на прусскую Польшу; она не встретила немедленного сопротивления, и 19 декабря 1806 года Наполеон беспрепятственно и с почетом вошел в Варшаву.
Все сословия, от дворян, все еще тоскующих по liberum veto, до крестьян, все еще страдающих от крепостного права, объединились, видя в нем чудотворца, который аннулирует три раздела их страны Россией, Пруссией и Австрией и снова сделает Польшу суверенным государством. Он отвечал на похвалы хвалой, прославлял их народ, их героев и их женщин (которые говорили по-французски так же легко, как на своем собственном соблазнительно сиплом языке), а одну из них, графиню Марию Лачиньскую-Валевскую, взял в свою постель и в свое сердце. Его обращения к ней, до и после, были такими же скромными и страстными, как и его ранние письма к Жозефине. Валевская отказывала ему (как нам сообщает) до тех пор, пока группа польских дворян «в документе, подписанном всеми фамилиями Польши», не призвала ее пожертвовать собой в надежде, что Наполеон таким образом будет вынужден восстановить целостность и независимость их трижды разделенной страны. Это напоминало ей о том, что Эсфирь отдалась Ахасуэру не из любви к нему, а ради спасения своего народа. «Если бы мы могли сказать то же самое, к вашей славе и нашему счастью!»33 Когда Жозефина умоляла разрешить ей выехать из Майнца, Наполеон воспользовался плохими дорогами Польши, чтобы сказать жене: «Возвращайтесь в Париж;… будьте яркой и веселой; возможно, я скоро приеду».34
Впав в спячку вместе с Валевской, он надеялся, что русские дождутся весны, прежде чем беспокоить его. Но когда Наполеон послал войска под командованием маршала Франсуа-Жозефа Лефевра для захвата Данцига, Беннигсен переправил почти все свои 80 000 человек через Вислу в массированной атаке на колонны Лефевра, когда они приблизились к Торну. Курьеры поспешили уведомить Наполеона; он поспешил на север и 8 февраля 1807 года с 65 000 человек сразился при Эйлау (к югу от Кенигсберга) в одном из самых дорогих сражений в своей войне. Русская артиллерия превосходила французскую; Ожеро, старый, раненый и ошеломленный, попросил освободить его от командования, утверждая, что он больше не может ясно мыслить; кавалерия Мюрата прорвала ряды противника, но те вновь сформировались и простояли до вечера. Тогда Беннигсен приказал отступить, оставив на поле боя 30 000 человек убитыми или искалеченными; однако он доложил царю, что одержал славную победу. Царь отпраздновал ее мессой Te Deum в Санкт-Петербурге.35
Французы победили, но потеряли 10 000 ранеными и убитыми, и оставшиеся в живых задавались вопросом, как они смогут противостоять новому нападению этих жестоких и бесчисленных славян. Наполеон тоже впал в непрошеное уныние; больной желудок, который должен был его убить, уже смирял его болью. Он никогда не забывал о преданной заботе, которую Мария Валевская оказывала ему в течение той тяжелой зимы в военном лагере в Финкенштейне. Тем не менее он ежедневно трудился, заказывая продовольствие, одежду и медикаменты для своих войск, наблюдая за военной практикой, призывая новобранцев из своего измученного народа и неохотно соглашающихся союзников и издавая указы для правительства Франции. Тем временем царь Александр I и король Фридрих Вильгельм III встретились в Бартенштейне 26 апреля 1807 года и подписали соглашение о разделе нефранцузской Европы между собой после следующей битвы, в которой, как они ожидали, французская армия будет уничтожена.
Когда эта изуродованная армия была усилена и ободрена пробивающейся весной, Наполеон послал другой отряд взять Данциг; это было сделано. Беннигсен, который также восстановил свои батальоны, получил от Александра приказ идти на Кенигсберг, где его будет укреплять прусский гарнизон численностью 24 000 человек. Беннигсен двинулся в путь, но по дороге позволил своим 46 000 человек отдохнуть во Фридланде. Там, в три часа утра 14 июня 1807 года (годовщина Маренго), они были разбужены артиллерийским обстрелом 12 000 французов под командованием безрассудного, но непобедимого Ланна. Русские вскоре открыли ответный огонь, и его затея могла бы закончиться катастрофой, если бы не подоспело подкрепление. Наполеон бросился на со всеми своими силами и зажал русских со всех сторон, кроме реки Алле, которая лишала их возможности отступить. К 5 часам вечера французы одержали верх; русские в отчаянном бегстве бросились на лодки или в воду; 25 000 из них остались на поле боя. Французы потеряли 8000 человек, но они одержали решительную победу над единственной русской армией, способной встретить вторжение. Русские и пруссаки бежали к Тильзиту, потеряв столько сотен своих французских преследователей,
