Второе: лидеры редко интересуются взглядами и рассуждениями руководства противной стороны. Они заняты только собственной стороной – и я говорю не о политических партиях, я говорю о народах, о культурной традиции и т. д. Очень часто можно было бы достичь гораздо большего взаимопонимания, если бы лидеры больше разговаривали и общались между собой. Это относится к Церкви и государству, ко всем ситуациям, к политическим партиям, к отношениям между правительствами и профсоюзами и т. д. Беседовать для того, чтобы понимать друг друга, а не для того, чтобы уговорить другого согласиться с тобой. И это очень нелегкая проблема. Наверное, все вы имеете большой опыт в этом. Как часто, когда два человека разговаривают, один говорит, а другой не столько слушает, сколько уже готовится возразить, чтобы показать свою правоту. Умение слушать – очень трудное искусство, и редко кто им владеет.

Мы подошли или все ближе подходим к моменту, когда ширится понимание: мы составляем единый мир, а не являемся набором разных стран, которые находятся между собой в гармонии или в противостоянии. И мы начинаем сознавать, что очень важно понимать другого и что лидерство уже не означает способность увлечь народ в каком-то направлении, как было, скажем, во времена Наполеона. Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос.

Вопрос

Первая проблема, конечно, в том, что отдельные члены сообществ, разделенных границами и большими расстояниями, имеют мало шансов встретиться и познакомиться. Например, между Россией и Западом десятилетиями стояла стена непонимания, потому что они были разделены. Два рядовых человека не имели никакой возможности встретиться. Встречались только представители партий или государств, обремененные предубеждениями или преследующие определенную цель. Чем больше бывает таких контактов, тем больше люди открывают то общее, что у них есть: человечность, общие устремления; открывают, что нет между ними непоправимых разногласий. Это произошло в поразительной мере между Францией и Германией, когда после войны де Голль сделал шаг и встретился с Аденауэром, и обе страны стали сотрудничать, несмотря на то что война была совсем недавно, что Франция была оккупирована, что еще могли быть очень глубоко затаившиеся обиды. Мне кажется, такие встречи чрезвычайно важны. Оказывается, что у людей человеческое лицо, что у них те же устремления, те же идеалы, даже если им кажется, что достигнуть их можно разными путями. Это одна из вещей, которые я считаю очень важными.

Что также имеет большое значение – информация или дезинформация; то, как в каждой стране другая или противная сторона представлена читающей публике, под каким углом. Когда назревает конфликт, другую сторону начинают рисовать черной краской, когда хотят установить союз – другая сторона внезапно предстает… «Дядюшка Джо», как прозвали Сталина, ни для кого не был дядюшкой Джо, просто нам нужен был союз между Востоком и Западом. Нравственная цельность, справедливость, правдивость могли бы играть здесь большую роль в противовес систематической дезинформации как собственного народа, так и другой стороны. Единственная возможность идти вперед в этом отношении – обмен мыслями, встречи, и это верно даже внутри одной страны. Противостоящие партии или движения встречаются не для того, чтобы достичь понимания, они встречаются, чтобы разрешить определенный конфликт или достичь определенной цели, но не ради более глубокого взаимопонимания. А если бы в основе всего было общее благо, можно было бы достичь гораздо большего.

Когда я попал в эту страну, меня это очень поразило. О демократии в Англии я знал; знал, что есть две партии – правящая и оппозиционная. И я чистосердечно воображал, что роль оппозиции – указывать правящей партии на риск и опасность определенных политических шагов, указывать, как можно поступить лучше. А что мы видим? Каждая партия старается показать, что другая – неправа; оппозиция не помогает понять, а использует любую возможность для критики. Это свидетельствует, что чувство общей пользы абсолютно утеряно. Как бы ни расходились партии в идеологическом плане, существует общее благо, то есть продолжение жизни, качество жизни и в целом жизнь страны. Они должны бы дополнять друг друга, а не постоянно вздорить. Как я сказал, я не вовлечен в политику и мало представляю себе, что можно было бы сделать, но вот такое впечатление это создает у человека, которому недостает понимания, но который полон надежды и ожидания.

Вопрос

Мне кажется, это в первую очередь вопрос воспитания; надо с колыбели воспитывать людей на принципах великодушия, готовности пожертвовать своей непосредственной пользой ради других, ограничить собственный успех ради того, чтобы могли жить другие.

Меня поражает, например, лицемерие всего нашего установленного порядка. Извините, что я столь критичен, – я говорю не об этой стране, а в целом. С одной стороны, мы сокрушаемся о нищете бедных стран, с другой стороны, мы мало что делаем, чтобы облегчить их нужды. Вероятно, дело было бы лучше, если бы нас с детства учили отдавать, жертвовать. Скажем, многие проблемы в бизнесе решались бы, если бы верхушка была готова получать меньшие доходы. На более низком уровне меня неприятно поразило, как в прошлом году почтальоны были готовы бастовать, только бы не допустить до работы дополнительный штат в рождественский период и не лишиться своего дополнительного заработка. Им не пришло в голову, что те, кого они не допустили до работы, – безработные. Ради своего приработка они увеличили безработицу, о которой столько разговоров! То же самое относится к продолжительности рабочей недели и т. д.

Это вопрос готовности на ограничения и жертвы, но этого можно достичь только воспитанием, только обучая людей определенным образом. Что касается сущего положения вещей – да, оно трагично. И только если мы пробудим в себе и в других чувство ответственности перед любым человеком: перед теми, кто работает под нашим началом, теми, кто рядом с нами, теми, кто работает на нас, и теми, кто пользуется плодами нашего труда или страдает от них, – положение может быть исправлено. И это очень, очень трудно, потому что эгоизм и жадность присущи всем нам в большей или меньшей степени.

Вопрос

Опять безумец поучает мудрых! Я считаю, что уровень образования в этой стране (как и в других странах) низкий и что должны произойти некоторые изменения под контролем государства, чтобы обеспечить каждому хотя бы знакомство с минимумом предметов и приобретение минимальных знаний. Для меня представляется немыслимым, что можно выйти из средней школы без всякого знакомства с естественными науками. И еще меня поражает «качество» грамотности. Я получаю от семидесяти до ста писем в неделю