Прежде надо пояснить такой странный заголовок. Фамилия Люй Дун-биня — Люй

и записывается она иероглифом, состоящим, в свою очередь, из двух иероглифов "рот" — (口). Два "рта", написанные один под другим, — это уже новый иероглиф, означавший в древнем языке "поцелуй". Так что смысл фамилии достаточно приятный.

А если взять один иероглиф "рот", то он, кроме прямого значения, имеет еще и другое — края чашки. В этой легенде обыгрывается написание фамилии небожителя Люя.

Если реально взять две чашки, повернув их "ртами" друг к другу, то можно сказать, что это "два рта, соединенные вместе". Но ведь и фамилия-иероглиф "Люй" тоже пишется так: "два рта, соединенные вместе".

А теперь легенда. Давным-давно в Ханчжоу жил некий шаосинец (родом из г. Шао-син) по фамилии Мэн. В доме их было всего двое: Мэн да его престарелая слепая мать. Поскольку Мэн был очень маленького роста, его все звали просто — Маленький шаосинец. Жил он на окраине, у подножья горы Чхэн-хуан, и трудился, не покладая рук, чтобы прокормить себя и мать.

Каждую ночь он начинал с того, что молол рис, а из полученной муки готовил на пару рассыпчатые пирожные. Лишь наступал рассвет, он взваливал на плечо коромысло с пирожными и ходил вдоль улиц, громко приглашая горожан купить и отведать его изделия.

А поскольку рис получался очень тонкого помола, пирожные удавались особенно вкусными: сладкими, воздушными, и их с удовольствием покупали.

История эта приключилась как раз в первый день нового года. Все жители поднимались на гору Чхэн-хуан не только для того, чтобы возжечь благовония в храме (а на горе находился храм бога-покровителя города Ханчжоу) и просто погулять по горам, но и для того, чтобы попросить у судьбы удачи, "шаг за шагом вскарабкиваясь все выше".

Взбираясь на гору, преодолевая трудности, китайцы как бы просят у Неба, чтобы и их жизнь так же улучшалась, чтобы каждый шаг приносил более высокое положение в обществе, "возвышая".

Пирожные Маленького шаосинца шли нарасхват, как никогда. Ведь слово "пирожное" звучит так же, как и слово "высоко", "возвышаться". А китайцы придают очень большое значение благоприятным созвучиям. Съешь пирожное в праздник, — как бы попросишь для себя радости, ибо и слово "радость" звучит похоже на слово "пирожное".

Торговля шла бойко, так что за короткий срок корзины на коромысле оказались пустыми, остался лишь небольшой кусочек, который он решил оставить слепой матери. Как и многие бедные люди, она не решалась есть свежие, только что приготовленные, ведь продать их — значит, получить деньги. И лишь если какие крохи оставались после торговли, она их доедала.

А поскольку Маленький шаосинец очень любил свою мать, то ежедневно старался оставить ей хоть кусочек. Собрался торговец с пустыми корзинами домой и, проходя мимо храма на горе, увидел нищего с протянутой рукой. Будучи сердобольным, Мэн протянул ему медную монету, ибо вид у нищего был ужасно жалким: драный халат, худое тело, все в коростах.

Однако к удивлению Мэна бедняга отказался от денег и попросил кусочек пирожного. Поколебавшись пару секунд, торговец все же протянул ему лакомство. Конечно, это был последний кусочек, и матери теперь ничего не достанется, но, с другой стороны, она все поймет, когда он ей расскажет об этом случае. Она лишь день побудет без сладкого, а этот бедолага, возможно, впервые в жизни его отведает.

Но на следующий день Мэн вновь столкнулся с нищим, и тот вновь попросил оставшийся кусочек. Не смог юноша отказать, угостил. А попрошайке, видимо, очень понравилось лакомство, потому что он стал ежедневно подходить и просить, и так — семь раз по семь, то есть в течение сорока девяти дней.

На сорок девятый день он спросил у Мэна, который шел, печально нахмурив брови:

— Что с тобой? Какие-то неприятности?

— Как же мне не переживать, — матушка совсем расхворалась, слегла. А заболела она оттого, что съела слишком много остывших пирожных. В течение нескольких дней идут дожди, мои лакомства плохо раскупаются, вот она их и съела, чтобы добро не пропало, как говорится.

Седой старик, выслушав, рассмеялся:

— Не переживай, есть средство, — и он протянул парню свою тыкву-горлянку, — это очень хорошее лекарство. Я съел сорок девять кусочков твоих вкусных пирожных, не заплатив и медяка. Пусть это лекарство станет моей платой тебе. Вернешься домой, начнешь, как всегда, готовить пирожные, — продолжил нищий, — всыпь в муку немного моего лекарства. Мама и поправится.

В это самое мгновение неожиданно подул сильный ветер, да прямо в глаза парню. Он прикрыл глаза, а когда вновь открыл, нищего уже не было.

Вернувшись, пекарь принялся за работу, причем, все сделал так, как велел старик. После того как он приготовил пирожные на пару, каждый кусочек еще и обжарил; так что все они получились аппетитно-румяными, золотистыми. Уже рассветало, и по дому разносился дивный аромат. А мать его к тому моменту уже три дня и три ночи ничего в рот не могла взять; тут же, уловив аппетитный запах, почувствовала, что голодна.

— Откуда это так пахнет? — Спросила она сына.

— Пирожные подрумянил. Мама, съешь кусочек, после них ты сразу поправишься.

— Да это же не лекарство! Как от них может пройти болезнь?

— А ты попробуй, тогда и скажешь, чудодейственное это средство или нет.

И удивительное дело, здоровье старушки тут же поправилось, стоило ей проглотить кусочек. Обрадованный сын даже запрыгал:

— Я знал, я догадался, что встретился с небожителем!

И он через пятое-десятое рассказал обо всем матери. Слепая спросила: — А не заметил ли ты чего-нибудь, что отличало бы его от обычных нищих? — Вспомнил! Когда я проходил мимо храма, этот седой старик спал у ворот, подложил под голову вместо подушки две треснувшие деревянные чаши, сложив их вместе, так что получился валик.

Подумав, мать засмеялась:

— Верно люди говорят об этом иероглифе: "из двух "ртов" получается "Люй". Ведь у каждой чашки тоже есть "рот". Если эти "рты" соединить, то получится намек