— Но ее уже нет, чтобы осудить меня! — он полыхнул алыми глазами и попытался выбраться из удерживающих его пут.

Его черная магия вырвалась наружу и вступила в бой с божественной силой Посейдона. Только вот я больше не могла себя сдерживать, а тьма во мне, заметив родную силу, понеслась навстречу Рейну. Я ощутила себя настоящим вампиром, который маниакально жаждет выпить все до последней капли, почувствовать, как под его губами перестает биться сердце и гонять по телу кровь, как с последним вздохом из жертвы уходит жизнь. Я желала этого всем своим сердцем. Выпить Рейна, увидеть, как он упадет без сил и эмоций, как его глаза безмятежно закроются, оставляя лишь тишину и безвременье.

И я бы сделала это, если бы Посейдон не остановил меня. Он спеленал меня, точно ребенка, и жахнул божественной силой, да так, что все мои чувства встрепенулись, а извилины в голове перепутались.

Я осоловело посмотрела вокруг, так и хотелось спросить: “А что это сейчас такое было?” Но язык не ворочался, руки била мелкая дрожь, голова была больше похожа на чугунный котелок, по которому конкретно так постучали половником.

— Ты как, внучка? — любезно поинтересовался бог.

А я начала глупо хихикать, а потом эти самые хихиканья перешли в бурные рыдания. Я стенала и громко выла, утирая ладонями горячие слезы, которые буквально застилали глаза.

— Тихо, девочка. Теперь все будет хорошо! — бог сграбастал меня в свои объятия и посадил на колени, ласково поглаживая по волосам.

Вам могла такое прийти в голову, что я буду сидеть вместе с самим Посейдоном? Может, я и правда свихнулась? Умерла? Лежу в коме или в бреду? И я подняла глаза на мой персональный бред и еле слышно спросила:

— Зачем ты все это сделал?

— Ох, девочка моя… В двух словах и не объяснишь… — начал увиливать он от ответа.

— У меня полно времени. Рассказывай.

— Я обязательно все расскажу. Но сначала надо помочь Каю и твоему брату. Поднимайся.

И Посейдон лихо снял меня со своих коленей, поставил на ноги и подтолкнул к мужу, который так и лежал на полу ни живой ни мертвый. Мое сердце ухнуло в пятки, и я рванула к нему, прощупывая пульс и пытаясь его растолкать. Пульс был, но едва ощутимый.

— Его надо к лекарю!!! — прокричала я, чувствуя, как в горле вновь образуется ком, а на глаза наворачиваются слезы.

— Их всех надо.

И я быстро оглянулась, ужасаясь тому, как сейчас выглядело это подземелье. Словно тайфун пронесся, землетрясение и град с футбольный мяч в одном флаконе. Стены разрушены до основания, почему на нас не рухнул потолок, сама не знаю. Каменный пол будто разворотили, вытолкнув все наружу. От алтаря и зеркала остались одни воспоминания. Абсолютно все, кроме меня и Посейдона, были без сознания, а может, даже кто-то был мертв. Единственное, что радовало, над братом все так же сиял пузырь. Крепкий, однако, оказался.

Вот это силища! Если это сделала я, то меня справедливо стоит опасаться! Да я сама себя боюсь!

— Ну чего застыла?! Я бог, но не всемогущий! — неожиданно рявкнул Посейдон, заставляя меня немного прийти в себя и начать хоть что-то делать.

И мы переместили всех существ к целителям. К счастью, абсолютно все остались живы, просто в той или иной степени здравости ума и хорошего настроения.

Коротко и по существу:

Мать Ковентины — Эданая — состарилась конкретно, так что доживать свой век ей осталось недолго, что, естественно, сильно расстроило ее, привыкшую во всем быть лучшей и самой красивой (это у них, видно, семейное). Но дамочка, как выяснилось, уже очень давно практиковала черную магию, которая отравила весь ее организм (и мозг), а когда я ее высосала, то она осталась ни с чем.

Сама же Ковентина мать и не узнала, так как никогда ее не видела. Эласипп выгнал ее чуть ли не после родов. Почему он так поступил, осталось тайной. Но мне было ясно одно — это и послужило толчком ее ненависти и дальнейших действий.

Кайнерис очнулся быстрее всех и стремительно идет на поправку, уже вовсю готов бежать из лазарета, да пока Зеневьева Полански непреклонна и грозится привязать его к койке, если не угомонится.

Мой брат пока не пришел в себя, но состояние стабильное. Его погрузили в лечебный сон, поскольку для слабого человеческого организма подобные потрясения нанесли достаточно вреда. Но лекари уверяют, что все с ним будет в полном порядке. Единственное — надо принять решение, что делать дальше: вернуть на сушу или попробовать адаптировать его с помощью магии к подводному миру. Только вот с последним никто не может дать гарантии, что он выдержит. А я не могу взять еще и эту ответственность на себя, пусть сам решает, чего он хочет.

Рейн, как оказалось, был правителем Лаврентии и уже не одну тысячу лет точил зуб на Посейдона из-за Медузы Горгоны. И он был первым, кто перешел на сторону зла и черной магии, чтобы сохранить свою жизнь и постепенно изводить бога и Атлантиду войнами и катастрофами. Сейчас ему досталось больше, чем Эданае, а жизненной энергии в нем на несколько дней, если не меньше.

Вообще мне даже было жаль парня, ведь из-за любви пострадал. Не перенес того, что сделали с его любимой, поклялся отомстить. А эта самая жажда мести намного раньше черной магии очернила его сердце.

Ниллу тоже досталось, поскольку именно он вызвал Посейдона, и это его сильно истощило. И оказался он еще тем интриганом, что я решила обидеться и даже не знаю, прощу ли я его когда-нибудь.

Эласипп также довольно быстро пришел в себя, только вот полежать в лазарете ему не дали, а сразу отправили на допрос к Сиду в Отдел Тайн, чтобы найти все скелеты, спрятанные в его шкафах, пролить свет на таинственные смерти семьи Кая и еще нескольких известных родов Атлантиды.

Потом на допрос присоединился Кайнерис и, воспользовавшись магией правды, выяснил все, что попытался утаить этот морской эльф.

Оказалось все до смешного банально. Эласиппа надоумил брат, что род Эбба сможет сделать великим тот самый артефакт. Только Местор предложил просто его заполучить и единолично владеть, пугая всех, что если что-то будет не по их, тогда они поднимут Атлантиду. А Эласипп же решил действительно это сделать и пойти дальше, чтобы еще и сушей владеть. Настоящий пуп Земли.

И они начали собирать