Джуди спросила коротко и по существу:

– Почему все зовут его Вонючкой?

– Не знаю, что и сказать, – искренне растерялся он. – Сколько я его помню, он всегда был Вонючкой. Вообще говоря, я думал, что у него правда такое имя.

Лилли Райан не могла поверить в то, как сильно изменился ее муж Эйдан за последние одиннадцать месяцев. Он выглядел очень исхудавшим, лицо заострилось, а под глазами залегли большие темные круги. Их сын Донал, которого пришлось уговаривать сюда прийти, казалось, не хотел приближаться к этому одичавшему мужчине.

– Пожалуйста, Донал, – попросила она шепотом.

И юноша нехотя протянул отцу руку.

– Надеюсь, ты заботишься о маме, – строго произнес Эйдан.

– Стараюсь, – ответил Донал.

Ему было восемнадцать, и все, чего он хотел, – это оказаться за миллион миль отсюда. В прошлом отец избивал мать прямо у него на глазах, и Донал не мог примириться с тем, какую трогательную признательность испытала Лилли, когда им разрешили прийти в тюрьму на свидание.

– Наломать дров больше моего у тебя все равно не выйдет, – сказал Эйдан Райан. – В присутствии отца Флинна и тебя, Донал, я хочу попросить прощения за то, как обращался с Лилли в последние годы. Мне нет никакого оправдания, поэтому я его не ищу. Выпивка и горе от потери ребенка могут как-то объяснить мое поведение, но ни в коей мере его не оправдать. – Он переводил взгляд с одного лица на другое.

Отец Флинн молчал: происходящее было внутрисемейным делом.

Лилли совершенно потеряла дар речи, поэтому ответил Донал.

– Спасибо за то, что сказал это прилюдно, – совсем по-взрослому заговорил он. – Такие поступки даются непросто. Если бы дело было только во мне и требовалось только мое прощение, я бы никогда тебя не простил, никогда и ни за что. Я видел, как ты бил маму отломанной ножкой от стула, хотя она была ни в чем не виновата. Но жизнь продолжается, и, если мама попросит тебя простить, я подумаю на этот счет. А сейчас мы пойдем, оставим тебя с отцом Флинном. А там посмотрим, в каком расположении духа ты будешь через неделю, когда состоится следующее свидание. – Он поднялся, собираясь уходить.

– В том же, что и сегодня, сынок, – заверил Эйдан Райан. – Я не передумаю.

– Пока ты не попал сюда, тебе хватало полчаса, чтобы передумать, – сказал Донал ровным, начисто лишенным эмоций голосом. И развернулся к двери.

– Подождите! – вскричал Эйдан Райан. – Не уходите, не бросайте меня здесь на неделю, не сказав, могу ли я рассчитывать на ваше прощение.

– Мама годами не понимала, чем заслужила столь жестокое обращение. Ничего, неделю потерпишь. – Сын подталкивал мать к двери, не давая ей заговорить.

Отец Флинн пришел в такой восторг от поведения юноши, что ему даже захотелось как-то подбодрить Донала, но мужчина смог удержать невозмутимое выражение лица.

– Это все горе, Донал, – сказал Эйдан Райан. – Оно на всех влияет по-своему. Я очень сильно горевал по твоей пропавшей сестре.

– Да, горе на всех влияет по-своему, – спокойно проговорил Донал. – Я вот никогда не знал Терезу, но завидовал ей, потому что тот, кто забрал мою сестру, увез ее далеко от тебя и твоих припадков пьяного бешенства…

И они ушли.

Оказавшись в коридоре, Лилли спросила:

– Почему ты не дал мне поговорить с папой? Он так переживает…

– Поговоришь на следующей неделе, мам, если он все еще будет переживать…

– Только представь, как он сидит и ждет все это время… – Ее глаза были полны жалости.

– Ты, мама, тоже подолгу сидела и ждала, – отрезал Донал.

В комнате для свиданий Эйдан Райан рыдал на глазах надзирателей. Отец Флинн сидел рядом.

– Как думаете, отец, Лилли меня простит?

– Уверен в этом.

– Тогда почему она ничего не сказала?

– Твои слова выбили Лилли из колеи, Эйдан. Ей нужно время, чтобы все обдумать. Как ей понять, сможет она тебя простить или нет? Год назад она твоими стараниями угодила в районную больницу, а потом ты отказывал ей в праве на свидания. Мне кажется, здесь есть над чем поразмыслить, согласен?

Отец Флинн с удовлетворением отметил, что мужчина выглядит испуганным. Ничего, это пойдет ему на пользу. Отец Флинн понимал, что в следующий вторник Лилли Райан простит мужа. Донал Райан, скорее всего, тоже это понимал.

Пусть Эйдан немного поволнуется.

Майлз Барри, поверенный, направлялся на ферму Ноланов. На лице его было мрачное выражение.

Он получил сообщение из одной из тюрем ее величества в Великобритании. Некий мистер Кристофер Нолан (также известный как Кит) узнал о компенсации фермерам, которые владеют земельными участками в окрестностях Россмора, подлежащими изъятию в связи со строительством новой дороги. Мистер Кристофер Нолан пожелал документально зафиксировать тот факт, что его отец Мартин Нолан находится в преклонном возрасте и не способен принимать никаких значимых решений по данному вопросу. Кроме того, его младший брат Эдвард Нолан (также известный как Недди) является умственно неполноценным, из-за чего никогда не был способен занять хоть сколько-либо ответственную должность. Фактически, он показал свою несостоятельность даже в качестве работника строительных площадок в Лондоне. Исходя из этого, в интересах правосудия не допускать вышеозначенных лиц к принятию решений, касающихся семьи Нолан. Он, Кристофер Нолан, намерен заявить о своих притязаниях на имущество и впоследствии их отстаивать.

Майлз Барри никогда в жизни так не злился.

Этот никчемный уголовник Кит вычитал в какой-то желтой газетенке, что можно поживиться на родных, которых он давным-давно бросил, и теперь собирается ободрать их как липку.

Майлз Барри должен был показать Ноланам письмо или передать его содержание своими словами. Ему совсем не хотелось этого делать.

Он встретил отца Флинна, который как раз покидал ферму Ноланов.

– Что-то случилось? – спросил Майлз.

– Нет-нет, я здесь не из-за соборования, – рассмеялся священник. – Марти любит время от времени принимать причастие, а выбраться в церковь, как раньше, может уже не всегда.

– Полагаете, его следует вверить на попечение соответствующих служб? – уточнил Майлз.

– Он находится на лучшем попечении в мире, ведь о нем заботятся Недди и Клэр, – сказал священник, не подозревая, что Недди появился у него за спиной. – Если бы я был пожилым человеком тут, в Россморе, то предпочел бы, чтобы за мной ухаживала именно эта пара, и никто другой. Тяжело видеть таких людей, как моя бедная мама или наш старый каноник, которые цепляются за свою независимость, но на самом деле с трудом справляются даже с повседневными хлопотами…

Недди – он вышел,