Она подалась к нему, хотела взять за руку. Он отдернул ладонь.

— Поговори со мной, Уок.

— Когда мы всё это затеяли, я рисовал себе финал. Буквально видел, как Винсент покидает тюремные стены; мне даже мерещились часы, которые пошли вспять. И этого было достаточно. Моя игра завершена — последняя игра. Я болен, Марта. Мой организм умирает — клетка за клеткой. Пока я на ранней стадии; это лишь начало.

— Знаю.

— Уверена? Потому что я на эту тему достаточно читал. Я говорил с врачом. Я видел тех, у кого болезнь продвинулась дальше. Посидишь этак в очереди на прием — насмотришься…

— Ну и к чему ты клонишь?

— Не допущу, чтобы ты стала моей нянькой. Я для тебя большего хочу, лучшего. Всегда хотел.

Марта поднялась.

— Говоришь, как мой отец. Я тебе что — дитя малое? Права голоса не имею, даже когда речь идет о моей жизни? Я сделала выбор. Ты — мой выбор, Уок. И мне всегда казалось, что ты тоже выбрал меня.

— Так и было; так и есть.

— Врешь. Ты выбрал себя — благородство свое проклятущее, ответственность за других, так ее растак.

Уок потупился.

Марта вытерла глаза.

— Думаешь, я страдаю? Нет, я негодую. Трус ты, Уок. Потому и сейчас отступаешься.

— Я был уверен, что ты не пожелаешь меня видеть.

— А я вот пожелала.

— Прости.

— Нечего извиняться. Ты за тридцать лет не удосужился ко мне приехать или хотя бы номер мой узнать, тупо снять телефонную трубку. Тебя Винсент заставил. Ты всегда ему в рот смотрел и в этот раз послушался.

— Дело вовсе не…

— Когда я тебя попросила описать Винсента, каким ты его помнишь, — ты что сделал? Подчеркнул хорошее и замял плохое. По-твоему выходит, Винсент не путался с другими девчонками, у него одна Стар была. А сколько раз она у меня на плече рыдала от его шашней — об этом тебе известно? Ты всегда Винсента выгораживал, даже мне лгал ради него; даже мне…

— Для нас с тобой это не имело никакого значения.

— Да, я в курсе. Я только хочу сказать, что последние тридцать лет ты жил для других. Может, хватит уже? — Марта быстрым шагом направилась к двери, но вдруг обернулась и отчеканила, наставив на Уока указательный палец: — Когда закончишь жалеть себя и наберешься храбрости — позвони.

Дверь открылась. Марта выскочила из кабинета, едва не толкнув входившую Лию Тэллоу. Та посмотрела ей вслед.

— Она в порядке?

Уок встал, почти втащил Лию в кабинет, усадил на стул. Она была без макияжа, волосы наскоро сколоты на затылке, вид удрученный.

Уок уселся за рабочий стол.

— Ты уверен, что это необходимо?

— Абсолютно.

Он следил, как она щелкает кнопками одноразового сотового телефона.

Дарк не ответил. Тогда Лия наговорила ему сообщение на голосовую почту.

«Я знаю, где они. Позвони мне».

Голос ее дрогнул. Она сдерживала слезы, пока не нажала «отбой».

— Когда он перезвонит, продиктуешь ему вот этот адрес. Скажешь, парнишка дружит с Дачесс и наверняка знает, где ее найти.

Уок сунул Лии бумажку с адресом. Почерк был практически нечитабельный.

— Не делай этого, Уок. Я Бойду позвоню, все ему расскажу.

Уок глядел на нее, жалкую. От прежней Лии Тэллоу мало что осталось, но ненависть к ней, несмотря на все усилия Уока, разгораться никак не хотела.

* * *

Дачесс двигалась в южном направлении к Форт-Прайору, городу, имеющему автостанцию. Как далеко удастся уехать за пятьдесят баксов, она не знала. Пожалуй, до Айдахо. В лучшем случае — до Невады. Дачесс сразу решила: планы будет строить исключительно на завтрашний день. Ибо, позволь она только себе заглянуть в день послезавтрашний — и задача, выполняемая вот прямо сейчас, даст задний ход, свалит ее с ног.

Она катила проселками, старалась беречь силы. При подъемах спрыгивала с велика и шла пешком, на спусках снова садилась в седло, но соблюдала осторожность, в любую секунду готовая нажать на тормоз.

Добралась до Монтисса, до парка «Комет», чье великолепие скрывали деревья. Россыпь миленьких коттеджиков, желтые выборные плакаты на кистоунских нефтепроводных трубах, что должны вдохнуть жизнь в захолустные городки; несколько грузовиков возле супермаркета, для которого уже пошел обратный отсчет.

Еще две мили — и у велика лопнула шина. Это был удар, Дачесс едва не расплакалась. Пыталась ехать дальше, но этот процесс, при ничтожной скорости, требовал удвоенных усилий.

Тихо ругаясь, она спрятала велик в лесу возле реки Джексон-Крик. Села на поваленное дерево, доела хлеб — он уже начал черстветь; допила воду. Дальше двинулась пешком. Изношенные кроссовки для таких походов не годились и быстро натерли ей ноги.

По обеим сторонам от дороги лежали фермы. Поля вызывали ассоциации с одеялами из лоскутов всех оттенков зеленого и коричневого. Виднелись церкви Святой Троицы, и казалось странным, что на них еще целы колокола и есть кому в эти колокола звонить. Дачесс увязалась за пожилой парой. Как и она, супруги не были толком экипированы для пешего похода. Орудовали палками для скандинавской ходьбы, улыбались приветливо и смущенно. Так она прошла примерно с милю. Ловила каждый шаг: пусть она сама сбилась с пути, но эти двое уж наверное знают, куда направляются. Дачесс все еще не сомневалась, что движется на юг.

А потом она потеряла супругов из виду. Выругалась, потому что была едва жива от усталости.

Вышла на трассу столь широкую, столь бесконечную и пустынную, что застыла на обочине, в немом вопросе запрокинув голову к небесам.

И тут снова появились ее знакомые. Хэнк и Бьюзи, сами из Калгари. Пенсионеры. Вот — решили отправиться в путешествие. Ночуют в мотелях, держатся пешеходных троп, вбирают старыми глазами новые виды.

Дачесс рассказала о себе — полуправду, конечно. Ей нужно в Форт-Прайор, у нее там мама в больнице лежит. Хэнк и Бьюзи дали ей воды и шоколадный батончик.

Бьюзи принялась болтать о внуках. Их семеро, по всей стране разбросаны. Один в банке служит на востоке, еще один — доктор в Чикаго. Хэнк шел впереди, как заправский следопыт. По-джентльменски убирал ветки с тропы. Когда он наклонялся, Дачесс видела, что его шея обгорела на солнце.

Он, в свою очередь, заметил, что Дачесс хромает, усадил ее на траву, долго рылся в рюкзаке, извлек пластырь и, пробормотав «бедная девочка», заклеил ей стертые пятки.

Двинулись дальше. Хэнк сверился с картой и объявил, что прямо по курсу — озеро Тетан.

Бьюзи сверкнула глазами на Дачесс.

— Очередное озеро!

— А я когда-то жила в городе под названием Кейп-Хейвен. Только давно, в детстве, — выдала Дачесс.