велики, в Союзе они намного больше, и он находится рядом. В моей реальности между нашими странами не было войны, здесь, если вам поверят, она неизбежна. В результате и Америка погибнет, и мы не спасёмся. В двадцать первом веке не будет таких излишков пищевых ресурсов, чтобы создать запас продовольствия для прокорма населения Штатов хотя бы на пятнадцать лет, поэтому его придётся забирать у других народов, обрекая их на голод и смерть. И американцы с лёгкостью это сделают. Не беритесь судить о будущем на основе ваших теперешних представлений, слишком уж сильно всё должно измениться. Если я доживу и буду хоть что-то значить в то время, постараюсь спасти и американцев. Но не всех, а только тех, кто этого заслуживает и захочет, чтобы его спасали. Я вас не убедил?

– Я уже зарекался с вами спорить, – с горькой улыбкой сказал Капица. – Мне трудно молчать, но я постараюсь. Посланцу бога виднее.

– Зря я говорил вам о катастрофе! – сказал Алексей. – Теперь будете терзаться. Поймите, я прав не потому, что меня направляет высшая сила, а в принципе. Вижу, что общие рассуждения до вас не доходят. Давайте перейдём к конкретике. Представьте, что в то будущее попали вы. У вас надёжный дом с запасом горючего и продовольствия, позволяющий выжить два десятилетия вам, вашим детям и внукам. Впритык, но до тепла и первого урожая хватит. А за забором бродят десятки людей, которые замерзают на ваших глазах, мучаются от голода и молят о помощи. И среди них много женщин и детей. И вы знаете, что стоит только открыть ворота, как все эти люди заберутся в ваш дом и у вас уже не хватит ни сил, ни духа выставить их на смерть. В финале вы съедаете всё за два года и дружно умираете от голода. И те, кто и так погиб бы, и вы со всеми вашими родными. И это в лучшем случае. Ведь не исключён и такой вариант, в котором часть этих несчастных, отогревшись и утолив голод, прикинет численность едоков и решит радикально их сократить. В таких случаях обычно начинают с самых сердобольных, то есть с вас. Ваши действия?

– Не дай бог стать перед таким выбором! – поёжился Капица. – Но я понял, что вы имели в виду.

– Так вот, повсюду в мире поступили одинаково, выбросив всех чужих, а заодно и часть своих. Исключением стали Россия и Австралия. Причём большую часть беженцев приняли мы, за что и поплатились вырождением собственной нации из-за потери духовности и дикого искажения многих сторон жизни людей. Думаете, почему я здесь? Ведь несколько сотен миллионов выживших и уцелевшая промышленность – это неплохие условия для возрождения цивилизации. Так вот, не знаю, как в Австралии, а у нас возрождать было некому. Можно было удержать разваливающееся общество в узде, бросив его на захват почти пустой Европы, но это была бы только отсрочка. Человек звучит гордо только для Горького. Мы в СССР попытались сделать, чтобы это было действительно так. И в чужие дела мы лезли немного и только поначалу. Никакого сравнения с теми же американцами, которые развязали с полсотни войн! А нам мешали все. Друзья мешали тем, что их приходилось подкармливать, а враги вовлекли в гонку вооружений, которая подорвала экономику и привела к краху! Вы судите о Западе по миру науки, в котором вас приняли, как равного, а он многогранен и в целом настроен к нам враждебно. Ладно, я заболтался, а время идёт. Если когда-нибудь увидимся, ещё поговорим.

– Не беспокойся, Алексей, я буду молчать, – сказал Капица. – Удачи вам. Пусть у вас всё получится!

Лиду Алексей застал за чтением документов.

– Откуда это богатство? – спросила она.

– Это посмертный подарок Берии, – объяснил он. – Там есть для тебя письмо, почитаешь позже. Я заговорился и забыл о времени. Вещи у нас собраны, нужно только срочно настрогать бутербродов на ужин и завтра на утро. У нас с тобой двадцать минут, потом подъедет Василий. Капица попросил тебя поцеловать, но это тоже перенесём. Давай ты займёшься бутербродами, а я разложу деньги и документы. Возьми один экземпляр биографии, выучишь в поезде. И не вздумай сейчас реветь.

– Не буду я реветь, – пообещала Лида. – Тоже перенесу на потом. И обязательно нарисую его портрет. Хоть так отблагодарю. Куда мы хоть едем?

– В Москву нам нельзя, – сказал Алексей, укладывая документы, кроме паспортов и удостоверения, обратно в пакет, – но не хочется забиваться в какую-нибудь щель, поэтому думаю поселиться во Владимире. Большой город, и до Москвы можно добраться часа за четыре. Возьми газеты, завернёшь бутерброды. Яйца успеем сварить? Ну и чёрт с ними. Собрала? Тогда одеваемся и выходим. Дверь не запираем и ключи оставим на столе. Не хватай чемоданы, я сам отнесу в два приёма, возьми только сумку с продуктами.

– Хорошо здесь было! – сказала Лида, в последний раз с грустью оглядывая гостиную.

– Пошли, а то Василий уже сигналит! – поторопил Алексей.

У КПП их ждали. Машина подполковника выехала за шлагбаум, а он сам нетерпеливо расхаживал возле помещения охраны.

–Задерживаемся, – недовольно сказал он вышедшему из машины Алексею. – Если задержимся в пути, можем застрять на полдня в Кунгуре.

– Ребята, проверяйте быстрее! – попросил Алексей охрану. – В машине три чемодана, саквояж со шмотками и сумка с продуктами. Если нужно, я открою любой чемодан, только проверяйте быстрее.

– Всё в порядке, товарищ майор, – сказал ему старший наряда, искоса взглянув на столичного подполковника. – Счастливо вам добраться и устроиться на новом месте! И вам счастья, Лидия Владимировна!

– Спасибо, ребята! – поблагодарил их Алексей. – Прощайте. Загружаемся и едем!

Последний снег выпал неделю назад, поэтому дорога была расчищена и укатана и до