как на генерала, но как на товарища, который очень сожалеет, что оскорбил такого хорошего офицера. Все мои дела в порядке, и генерал Курута{19} получил указания на случай моей смерти». Щуцкий заявил, что удовлетворен этим. «Если довольны, то обнимите меня!» – сказал Константин Павлович. Щуцкого немедленно выпустили, и цесаревич на следующий день, вызвав его перед фронт полка, извинился перед ним публично. Случай этот великолепно его характеризует. Но рыцарская его натура не была оценена поляками в полной мере. Видную роль играл начальник штаба цесаревича, генерал Курута – человек гуманный, но слишком «нестроевой», видный представитель масонства, сильно распространившегося в армии после заграничных походов.

Курута, сын константинопольского грека, воспитывался вместе с цесаревичем (которого Екатерина прочила в греческие императоры). Большой формалист, кабинетный деятель и феноменальный неряха, это был добрейший человек. Гневаясь на кого-либо из подчиненных, цесаревич сплошь да рядом отдавал ему приказания исключить со службы, посадить под арест такого-то. «Цицас, Ваше Величество», – неизменно отвечал Курута, а когда припадок гнева великого князя проходил, докладывал свое мнение о замене ареста или исключения со службы выговором без занесения оного в формуляр. Цесаревич неизменно с ним соглашался.

Александр I стремился на каждом шагу доказать полякам свое благоволение, венчавшись польской короной в 1817 году и лично открыв Сейм в 1818 году. Однако поляки, сами лишенные чувства великодушия, неспособны понимать это чувство в других. Милость эту они истолковывали как заигрывание с ними, как признак слабости России, тем более что Император Александр для привлечения сердец своих польских подданных применил уже известный нам по Парижу способ, подчеркнуто пренебрежительно относясь к русским.

«Поляки возмечтали о себе более, чем благоразумие сего дозволяло, – пишет Паскевич, бывший в 1818 году на варшавских торжествах, – и высокомерие свое постоянно выбалтывали, а русские молчаливо, но глубоко затаили оскорбленное национальное свое чувство. На одном из смотров подхожу я к графу Милорадовичу{20} и графу Остерману{21} (они тут же были, даже их держали в Варшаве, как и нас, в черном теле, вероятно, также чтобы привлечь любовь польских генералов армии Наполеона) и спросил их: “Что из этого будет?” Граф Остерман ответил: “А вот что будет: что ты через десять лет со своей дивизией будешь их штурмом брать!”» «Он ошибся на три года», – вспоминает об этом случае в своих мемуарах светлейший князь Варшавский».

* * *

ЧАСТИ, ОСНОВАННЫЕ ВО ВТОРУЮ ПОЛОВИНУ ЦАРСТВОВАНИЯ АЛЕКСАНДРА I:

Лейб-гвардии Московский полк (1817 г. Старшинство полка, по справедливости, должно считаться по старому Литовскому полку с 1811 г.);

Лейб-гвардии Волынский полк (1817 г.) и 7-й гренадерский Самогитский полк (1817 г.);

Лейб-гвардии уланский Его Величества полк (1817 г.);

Лейб-гвардии Гродненский гусарский полк (1824 г.);

Кавказская гренадерская артиллерийская бригада (1819 г.), 17-я артиллерийская бригада (1819 г.). Гвардейская 3-я артиллерийская бригада (1820 г.);

4-й, 5-й, 6-й, 8-й и 9-й саперные батальоны (1816 г.), 1-й Кавказский саперный батальон (1818 г.) и 3-й саперный батальон (1823 г.);

Николаевское инженерное училище (в 1819 г. – Главное инженерное училище, с 1855 г. – Николаевское), Михайловское артиллерийское училище и Артиллерийская академия (с 1820 г. – Артиллерийское училище, с 1852-го – Михайловское);

1-й Оренбургский Неплюевский кадетский корпус (1825 г.). Николаевское кавалерийское училище (1823 г. – школа Гвардейских подпрапорщиков, с 1855-го – Николаевское кавалерийское училище).

Идея военных поселений и ее выполнение

Проектами военных поселений у нас стали заниматься еще в период, предшествовавший Отечественной войне. Император Александр заинтересовался примером прусского ландвера Шарнгорста, где солдат благодаря строго проведенной территориальной системе не отрывался от места родины, оставался связанный с бытом и дешево обходился казне. Эту немецкую идею решено было осуществить в русских (вдобавок «гатчинских») условиях, и в 1809 году в Климовицком уезде Могилевской губернии был поселен Елецкий мушкетерский полк. Крестьяне деревень, отведенных для поселения, были высланы из насиженных мест в Новороссию (большинство их погибло в дороге). Начавшаяся в скором времени война с Францией помешала продолжению этого опыта.

По окончании войны мысль о военных поселениях всецело завладела Государем. Он видел в этом главное дело своего царствования, верное средство увеличить в несколько раз силу армии благодаря приросту осолдаченного населения при сокращении в то же время расходов на содержание вооруженной силы. Возможность для солдата оставаться хлебопашцем, заниматься привычными полевыми работами и жить с семьей должна была, по мнению Александра I, совершенно смягчить тяжесть 25-летней суровой солдатской службы, улучшить быт солдата и обеспечить его существование по окончании службы.

В 1815 году возвратившийся из Заграничного похода Елецкий полк был водворен на места своих поселений, и было решено приступить к организации таковых в большом масштабе в Новгородской губернии. Против этого мероприятия энергично возражали старшие военачальники во главе с Барклаем де Толли, Дибичем и Аракчеевым, видевшие, что это повлечет за собой расстройство и ослабление боеспособности войск. Аракчеев на коленях умолял Александра не заводить поселений: Государь, Вы образуете стрельцов! Однако все представления их по этому поводу остались тщетными. Александр I был непреклонен и категорически заявил, что «поселения будут устроены, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова».

Устройство поселения решено начать с Высоцкой волости, населенной раскольниками, – осенью 1816 года туда был двинут гренадерский графа Аракчеева (Ростовский) полк. Указ о военных поселениях состоялся 9 июля 1817 года. Опыт могилевских поселений Елецкого полка был использован, и коренное население положено не выселять, а оставить на местах, влить в войска, военизировать. В черте военных поселений не было оставлено ни одного частного имения – все помещичьи усадьбы подверглись принудительному отчуждению.

Главным начальником всех военных поселений империи был назначен граф Аракчеев, взявший на себя тяжелый крест и с усердием, как всегда, принявшийся за осуществление высочайшей воли. Поместье Аракчеева – Грузино сделано центром поселений Новгородской губернии, куда был двинут Гренадерский корпус в составе трех дивизий (18 пехотных полков и три артиллерийские бригады).

Одновременно с поселенным в Новгородской губернии Гренадерским корпусом было поселено в губерниях Могилевской и Витебской шесть пехотных полков, а в Малороссии 16 кавалерийских, составивших четыре поселенные кавалерийские дивизии, две кирасирские и две уланские (в губерниях Слободской, ныне Харьковской, Екатеринославской и Херсонской). Начальником этого последнего – Южного округа – был назначен генерал граф Витт{22}.

Пехотные полки были в составе четырех батальонов: двух действующих, одного резервного и одного поселенного; кавалерийские – имели шесть действующих эскадронов, три резервных и три поселенных. Под поселения полка отводилась волость.

В поселенные батальоны и эскадроны назначались местные жители. В хозяева лучшие нижние чины, прослужившие не менее 6 лет, и те из местных жителей от 18 до 45 лет, что имели собственное хозяйство. Остальные жители именовались «помощниками хозяев» и назначались