подзаработать. У других был какой-то свой интерес. Да, на Дедале интересное вышло лоскутное одеяло.

— Занимательно, — хмыкнул Аксор. — Рискну предположить, что, в силу политической необходимости, эти общины должны пользоваться широкой автономией.

— Ага. Одни добились ее в первые годы в переговорах со слабой тогда планетной властью. У некоторых регионов Дедала велик экономический потенциал. Особенно на островах — их легче всего защищать от проникновения местной жизни. И началось это все со времен Содружества — правительство тогда всюду отпустило вожжи. Когда все прибрала к рукам Империя, самые большие баронства оказались достаточно богатыми, чтобы приобрести имперскую грамоту, гарантирующую от вмешательства властей, пока они платят дань и не затевают смуту.

Диана разлила выпивку и положила себе горчицы на хлеб.

— Империя всегда была на редкость терпимой, правда? — заметила она.

— Боюсь, все меньше и меньше в наши дни, — задумчиво сказал Таргови. — А если подумать, как пометет «новая метла»…

— А тогда, — бросила ему в ответ Диана, — вопреки всему, что ты говорил про адмирала Магнуссона, выходит, он с орбиты сошел, если решился на попытку переворота. Я что говорю: ему надо начинать с Дедала, а если тамошним жителям это не понравится и они станут упираться…

— Они послушаются, как бараны, лишь бы он не трогал черный рынок и все такое прочее, — прервал ее тигранин. — Как солдаты. Уверен, что многие будут не так уж сильно рады, когда их потащат из дому снова на войну, да еще так скоро. Только что им останется делать, как не кричать «ура» вместе с остальными? Ваш вид — восхитителен в своем роде, мой маленький друг, но у всякого вида — свои видовые слабости.

Таргови почесал подбородок. Вибриссы его улеглись, сверкнули клыки.

— И еще, — добавил он тихо. — Магнуссону, который отнюдь не дурак, придется заключить альянс с главными автономиями Дедала. Они помогут сохранить порядок в тылу до тех пор, пока он не завоюет достаточно пространства, чтобы не так зависеть от системы Патриция. Это — Пас де ла Фронтера… Лулах… Гундрунг… Захария — да, Захария… С ними и с другими регионами он точно договорится.

Аксор очень расстроился.

— Наш разговор принимает ужасный оборот, — сказал он. — Что же нам остается — только заниматься своими делами и молить Господа смилостивиться над беспомощными созданиями Его по всей Галактике?

— Нам? Добраться до Дедала раньше, чем Джавак Огнеметатель выпустит пламя войны на волю и нам запретят передвижения, — ответил Таргови, уже не в первый раз.

— Да-да, я понимаю, и с вашей стороны очень благородно оказать мне помощь в поиске, — вздох Аксора чуть не опрокинул бутылку пива перед Дианой. — Но мы обсуждали не столь печальные темы. Вы мне, кх-гм, описывали Дедал — саму планету, чистое создание руки Господней до прибытия туда грешных софонтов. Кажется, я вспомнил, что ее считают во многих отношениях необычной.

— Ага, — пробормотала Диана с набитым ртом, — там горизонта нет.

Аксор поднял змееподобную шею:

— Извини?

— Тамошние условия — в основном давление и температурный градиент — они такие, что свет преломляется по кривой и обходит всю планету. Теоретически, если там посмотреть в телескоп, увидишь собственную спину. На самом деле не так — из-за гор, туманов, еще всяких помех. Зато суточный цикл там — пятнадцать с половиной часов, что вообще для внутренней планеты мало — это впечатляет.

— Как интересно!

— Я читал, что такое есть еще кое-где, — вступил Таргови. — Но те миры для жизни не годятся.

— А вообще-то, — добавила Диана, — сама Терра тоже была бы такая, если бы при той же самой атмосфере была на несколько километров поменьше радиусом — так мне говорили. На сколько километров? Кажется, на тринадцать. В смысле гравитации сущая мелочь. Вот на Дедале так и получилось.

— Так пожелал Господь, а зачем — это узнали Древние, и, быть может, нам тоже будет это дано, — продекламировал Аксор, как слова гимна. — Что за чудо!

Весть пришла, когда «Лунный кузнечик» вышел на посадочную кривую. Планета заполнила весь передний экран. Ослепительно сияли полярные шапки. Меж ними, сияя голубизной морей, отсвечивая желтизной песков и глубокой зеленью лесов, легли шириной в семьдесят градусов тропики и субтропики, а над всем этим парили облака, завитые вращением планеты в тугие спирали. Чуть в стороне пятнышком отсвечивала единственная луна — Икар.

Неожиданно приемник поймал сообщение на правительственной частоте. Против своего желания, когда были отвергнуты его жизненно важные рекомендации о военной и политической реформе, адмирал сэр Олаф Магнуссон склонился на единодушный призыв своих доблестных легионеров и согласился принять бразды правления Терранской Империи, дабы не допустить ее ввержения в хаос и дабы не стала она жертвой ничьей злой воли. Он вводит военное положение. Гражданское космическое сообщение приостанавливается, вылет может быть произведен лишь по специальному разрешению. Народ должен отнестись к этому с пониманием: средних размеров космическое судно, движущееся на межпланетных скоростях, несет энергию малой или средней ядерной боеголовки.

Гражданам следует продолжать свою обычную деятельность, насколько это будет возможно, и оказывать повиновение властям. Сопротивление будет сурово наказано. Но нет оснований для каких-либо опасений, скорее наоборот — наступает рассвет надежды. В ближайшие шесть часов новый император выступит по видео с объяснениями, заверениями и воодушевлениями для своего народа.

«Оставайтесь с нами. Божественное — в какой бы форме Оно ни проявляло Себя для вас — Божественное с нами!»

— Эйяда шкор! — выдохнул Таргови. — Читал я когда-то про одно надгробие на Терре. Там было написано: «Я ждал этого, но не так рано».

— Что делать будем? — спросила Диана, погруженная в противоперегрузочное кресло, втиснутое у пульта управления. — Повернем?

— Нет. Нас уже Планетный Контроль засек. Они нас, правда, точно отпустили бы, но… с моей стороны было бы естественно продолжать, как задумано. Цель всей игры была поставить ногу на тот шарик.

Таргови нахохлился. И вдруг разразился речью:

— Послушай, не будь ты дочерью Марии Кроуфезер и Доминика Флэндри, я бы жалел, что втравил тебя в такое дело. Но теперь я должен работать с тем, что у меня есть, и слава богам, что это настоящая сталь. Я собирался рассказать тебе больше, когда будет случай, но сейчас это может подождать. И так я сообщил больше, чем нужно для твоей безопасности. Почти все, что у меня было, — это мои подозрения о том, что грядет, да еще страхи — как кое-кто сможет использовать этот хаос. Конечно, не я один до этого додумался. Если ты больше ничего знать не будешь, то больше ничего тебе скрывать не придется, и я не думаю, что тебя будут особенно