Шрифт:
Закладка:
Обилие надгробных и обетных крестов в Новгороде могло создать особую отрасль камнесечного дела мастеров-крестечников.
Позднее, в XIV в., существовали мастера, заранее заготавливавшие кресты с надписями молитвенного содержания и оставлявшие свободное место для имени покойника.
Наивысшего расцвета русское камнесечное дело достигло в Суздальской Руси в XII–XIII вв. при Андрее Боголюбском, Всеволоде Большое Гнездо и Святославе Всеволодиче.
Декоративная скульптура Владимирской Руси открывает нам совершенно новый мир сказочных художественных образов, воплощенных в белом камне русскими каменщиками XII–XIII вв.
Со стен Дмитриевского и Юрьевского соборов на нас смотрят кентавры, львы, барсы, грифоны, василиски, крылатые псы, четвероногие птицы, всадники, сирены, слоны, христианские святые, щеголеватые юноши в шапочках, женские головы, всевозможные деревья и цветы.
В Дмитриевском соборе организующим началом этого фантастического царства являются фигуры царя Давида с гуслями, к которому со всех сторон идут на звуки его струн обитатели этого сказочного мира. Невольно вспоминается Орфей, лира которого заставляла зверей выходить из логовищ, а деревья и скалы сходить со своих мест, чтобы послушать игру. Рассмотрение художественной стороны прекрасной белокаменной резьбы Владимирской архитектуры XII–XIII вв. не входит в мою задачу. Отмечу лишь необычайную тщательность работы, уменье создавать сложные композиции и общую выразительность и впечатляемость этих рельефов, вызывавших справедливое восхищение современников[863]. Первоначально были сложены стены, а затем уже на тщательно пригнанные камни наносился рисунок и производилась сплошная резьба всего каменного массива в целом[864]. По поводу строительства князя Всеволода, летописец сообщает, что… «не ища мастеров отъ Немець, но налѣзе мастеры отъ клевреты святое Богородици и отъ своих…»[865] Другими словами, здесь речь идет о церковных и княжеских ремесленниках, строивших Суздальский собор. Подтверждением этому являются открытые Н.Н. Ворониным княжеские знаки на камнях более ранних построек 60-х годов XII в. Знаки из города Владимира (Золотые Ворота) и Боголюбова (каменный киворий на дворе андреевского замка) совершенно одинаковы. Оба они близки знакам на печатях XII в. и могут быть присвоены князю Андрею Боголюбскому, с именем которого связаны и упомянутые постройки.
Таким образом, круг ремесленников, тесно связанных с княжескими дворами, расширяется за счет владимирских каменосечцев, работавших на Андрея Боголюбского.
Владимирцы вообще славились как каменщики. При столкновении городского ополчения Владимира с боярскими войсками старых городов Ростова, Суздаля и Мурома владимирцы испытывали такие же насмешки над их происхождением, как и новгородцы-плотники.
В 1176 г., когда после смерти Андрея владимирцы посадили у себя Ярополка Ростиславича, они мотивировали это тем, что «… не хотяще покоритися Ростовцемъ, суждалцемъ и муромцемъ, зане молвяхуть: пожьжем Володимерь, пакы ли иного посадника въ нем посадимъ; — то суть наши холопи каменьници»[866].
Белокаменная резьба применялась в архитектуре XII–XIII вв. в следующих городах: Владимире, Боголюбове, Юрьеве Польском, Старой Рязани (сохранились фрагменты объемной скульптуры)? Коломне, Суздале, Чернигове (резная капитель XII в.), Новгороде Нижнем.
После монгольского нашествия, возможно в связи с бегством мастеров «из татар», описанным летописью, резьба по камню появляется в Галицком княжестве. Галицкая часть Ипатьевской летописи подробно описывает архитектуру и резную орнаментику Холмской церкви, автором которой был «хытрець Авдий»[867].
Совершенно особой отраслью каменосечного дела было производство мукомольных жерновов и точильных камней для циркульных точил.
Появившиеся, вероятно, в XII в. водяные мельницы в Киевской Руси не могли, разумеется, вытеснить ручного размола зерна, который до XV в. почти безраздельно господствовал в русской деревне[868]. Ручные жернова из песчаника и моренного гранита составляют одну из частых находок на местах поселений как сельского, так и городского типа[869]. Есть основание думать, что почти в каждом хозяйстве были ручные жернова.
Конструкцию мукомольного постава впервые удалось определить в результате моих раскопок во Вщиже в 1940 г. Раскопанный в центре детинца дом конца XII — начала XIII в. имел подполье, в которое провалились с полатей деревянное ведро для зерна, мешок с остатками зерен, обугленный хлеб и два жернова со всеми конструктивными деталями. Ввиду важности этих данных для истории русской техники позволяю себе привести подробное описание жерновов.
Ввиду того, что до сих пор встречались только одни каменные круги жерновов без необходимых железных деталей, попытки реконструкции размола для целей музейной экспозиции приводили к тому, что оба круга просто надевали на одну ось; при этом трение верхнего камня было чрезвычайно значительным. Русским жерновникам удалось очень остроумно разрешить проблему преодоления трения.
Вщижские жернова сделаны из песчаника (рис. 116). Диаметр верхнего камня — 50 см; вес всей системы — 46 кг. Для того чтобы женщина могла молоть зерно на таких тяжелых жерновах, необходимо было уменьшить трение. Для этой цели нижний жернов («низ» или «постав») при помощи системы клиньев насаживался на железное веретено, имевшее вид тупого копья. Своей втулкой веретено наглухо набивалось на какой-либо вертикальный кол, торчавший из подполья, верхний конец веретена толщиной с карандаш был тщательно закруглен и выдавался над поверхностью нижнего жернова на несколько сантиметров.
Рис. 116. Конструкция жернова (Вщижское городище).
1 — жернова из раскопа № 1 (дом XII–XIII вв.), вид верхнего жернова сверху; 2 — разрез по линии АБ.
В широком отверстии («ячее») верхнего жернова («верховода», «бегуна»), предназначенном для насыпания зерна, мастер-жерновник прорезывал в толще камня два паза, в которые вставлялся железный подпятник («порхлица» или «пораплица»).
Всей тяжестью верхний жернов опирался на этот подпятник. В центре его с нижней стороны делалось небольшое полусферическое углубление в 6–8 мм, строго соответствующее вершине веретена.
Верхний жернов надевался на веретено таким образом, что опирался на него только в одной точке (т. е. так, как надевается теперь стрелка компаса на ось). В силу этого трение было сведено к минимуму тяжелый «верховод» легко и плавно вращался над нижним поставом, так как между ними был небольшой зазор. Верховод был обтянут лубяной шиной и имел коленчатую рукоять, центрированную наверху.
Для того чтобы жернов мог находиться в равновесии, будучи надет на тонкое веретено, мастеру-жерновнику необходимо было точнейшим образом обтесать круг, точно вырезать концентрический кружок ячеи и особенно точно определить центр тяжести, который в этих условиях необходимо было совместить с геометрическим центром внешней и внутренней окружностей жернова. Вытесывание пазов и пригонка железной порхлицы завершали сложную работу жерновника, требовавшую расчетов, известного практического знакомства со свойствами окружностей и применения циркуля. Данная конструкция предусматривала возможность
