Огастесу Мельмотту, эсквайру

***, Гровенор-сквер

Любезный сэр!

Обдумав сделанное мне Вами предложение и ясно сознавая, что такой брак нежелателен для Вас, а также для матери молодой особы и навлек бы на голову Вашей дочери отцовское проклятие, я обязуюсь не возобновлять сватовство к упомянутой молодой особе и сим полностью от него отрекаюсь.

Остаюсь Ваш, любезный сэр,

покорный слуга

Феликс Карбери

Письмо было датировано двадцать первым числом и написано на бумаге с отпечатанным адресом железнодорожной компании.

– Вы дадите мне чек на двести фунтов, мистер Мельмотт?

Финансист на мгновение замялся, затем все же выписал чек.

– И сделаете так, чтобы я получил свои акции?

– Вам нужно будет прийти ко мне на Эбчерч-лейн.

Сэр Феликс ответил, что придет на Эбчерч-лейн.

К «Медвежьему садку» баронет направился с тяжелой душой. При всем равнодушии к обязанностям джентльмена и чужим чувствам ему было стыдно. Он очень дурно обошелся с девушкой. Даже он понимал, что поступил дурно, и пытался унять угрызения совести, говоря себе, что письмо не помешает ему увезти девушку, если он все-таки надумает это сделать.

В ту ночь сэр Феликс снова играл в «Медвежьем садке» и спустил почти все полученные от Мельмотта деньги. Вообще-то, он проиграл гораздо больше двухсот фунтов, но, увидев, что наличные заканчиваются, начал давать расписки.

Глава XXXVIII. Тревоги Пола Монтегю

Пола Монтегю терзали и другие тревоги, помимо связанных с Мексиканской железной дорогой. С тех пор как он сводил миссис Хартл в театр, прошло уже две недели, и она по-прежнему жила на квартире в Ислингтоне. Пол виделся с ней дважды – один раз на следующий день, когда она не стала напоминать ему о помолвке, а затем дня три-четыре спустя, когда встреча прошла куда менее приятно. Миссис Хартл сперва рыдала, затем устроила ему сцену. Как он смеет отрицать, что обещал на ней жениться? Все его поведение в Лондоне с ее приезда подтверждало это обещание. Затем она вновь сделалась нежной и стала умолять. Если бы не бурная сцена, Пол, возможно, не устоял бы, но в те минуты он чувствовал, что любая участь лучше брака по принуждению. Однако ее слезы и мольбы глубоко его тронули. Он действительно обещал на ней жениться. Он любил ее и завоевал ее любовь. И она была обворожительна, а особенно после сцены – когда гроза миновала, солнце всегда кажется ярче. Миссис Хартл сидела на скамеечке у его ног, и ее невозможно было отогнать. Она смотрела ему в лицо, и он не мог не заключить ее в объятия. Тут слезы хлынули страстным потоком, и она бросилась ему на шею. Пол сам не знал, как вырвался, но помнил, что пообещал снова приехать через два дня.

В назначенный день он написал ей письмо с извинениями: его вызвали в Ливерпуль по делу, так что встречу придется отложить до его возвращения. Дело, объяснил он, связано с американской железной дорогой и по своей важности не терпит отлагательств. Формально это было правдой. Вернувшись из Америки невольным партнером фирмы «Фискер, Монтегю и Монтегю», Пол познакомился с неким ливерпульским джентльменом, и у них завязалась переписка. Джентльмену этому, мистеру Рамсботтому, Пол доверял и советовался с ним в делах. Теперь мистер Рамсботтом пригласил его съездить в Ливерпуль, что Пол и сделал и на последнем заседании действовал по совету своего друга. Впрочем, неизвестно, поспешил бы он в Ливерпуль, если бы не страх перед встречей с миссис Хартл.

В Ливерпуле Пол кое-что о ней узнал, хотя нельзя сказать, что он получил надежные сведения. Сойдя с американского парохода, дама побывала в конторе мистера Рамсботтома, где наводила справки о Поле, и мистера Рамсботтома ее вопросы насторожили. Он поговорил с попутчиком миссис Хартл, и тот выразил мнение, что она «та еще штучка». «На корабле мы все согласились, что в жизни не видели женщины красивее, но все говорили, что у нее натура дикой кошки». Тогда мистер Рамсботтом спросил, действительно ли дама вдова. «На пароходе был один человек из Канзаса, – ответил попутчик, – знавший в Ливенворте некоего Хартла, который разъехался с женой и до сих пор жив. По его словам, там приключилась очень странная история – у этого Хартла была с женой дуэль на пистолетах, потом они расстались». Мистер Рамсботтом, слышавший кое-что про Пола и миссис Хартл на более ранних стадиях их истории, пригласил молодого человека приехать. Его советы насчет железнодорожной компании были очень четкие, такие, какие и должен дать честный человек, но их вполне можно было изложить в письме. Сведения касательно миссис Хартл доверить бумаге было нельзя. «Поскольку она осведомлялась о вас, я подумал, вам лучше это узнать», – сказал Полу друг. Тот лишь поблагодарил его, не решаясь на горячую голову делиться своими затруднениями.

Услышанное привело Пола в еще большее смятение, однако в каком-то смысле отчасти его успокоило. Лишь на краткий миг он, поддавшись ее чарам, сомневался в своем решении разорвать помолвку, которое сообщил в письме. Когда она говорила о своей любви и вероломстве Пола, его обещаниях и прежних чувствах, обвивала его руками и смотрела ему в глаза, он почти готов был сдаться. Затем в миссис Хартл проступала натура дикой кошки, о которой говорил попутчик. Вырвавшись, Пол вспоминал Гетту Карбери с ее натурой и думал, что, как бы ни сложилась его судьба, он не станет мужем миссис Хартл. Он понимал, что угодил в переплет, из которого очень трудно будет выбраться, но, если мистер Хартл действительно жив, это может ему помочь. Миссис Хартл определенно говорила, что не разъехалась с мистером Хартлом и даже не развелась, а овдовела. И если она действительно стрелялась с первым мужем, это вполне убедительный резон не становиться ее вторым мужем. По крайней мере, самому Полу все перечисленное позволило бы разорвать помолвку, не считая себя подлецом.

Однако ему надо было определить для себя линию поведения. Она должна узнать правду. И если он собирается отвергнуть ее за то, что она дикая кошка, нужно об этом сказать, не боясь кошачьих когтей. Что разъяренная кошка может исцарапать до смерти, Пол сознавал. После всего, что между ними было, он не вправе уклониться от разговора. Он должен сказать ей в лицо, что не женится на ней, потому что его не устраивает ее прошлое. Разумеется, можно изложить все в письме, но тогда она потребует встречи, и у Пола не будет оправданий, чтобы не прийти, – даже таких, которые извинили бы его