Она уже была там.

Я извинился: Ужасные пробки.

Её ответ: ОК

Я сказал себе: Наверное, уйдёт.

Я сказал телохранителям: Она уйдёт.

Когда мы медленно приближались к ресторану, я снова написал: Движусь, но медленно.

А ты можешь выйти?

Как бы ей объяснить… Нет, не могу. Не могу просто бегать по улицам Лондона. Это было бы похоже на ламу, бегущую по улицам. Это стало бы темой ужасного скандала, службе безопасности потом снились бы кошмары по ночам; не говоря уже о прессе, которую это может привлечь. Если меня заметят идущим к Сохо-Хаус, это станет концом любого уединения, которым мы могли бы недолго наслаждаться.

Кроме того, со мной было 3 телохранителя. Я не мог внезапно попросить их принять участие в легкоатлетическом мероприятии.

В текстовых сообщениях всего этого не объяснить. Поэтому я просто… не ответил. Что, несомненно, её раздражало.

Наконец я прибыл. Раскрасневшийся, пыхтящий, вспотевший, опоздавший на полчаса, я вбежал в ресторан, в тихую комнату и застал её в небольшой гостиной на низком бархатном диванчике перед низким кофейным столиком.

Она посмотрела на меня, улыбнулась.

Я извинился. Сильно. Я не мог себе представить, что люди могут опаздывать к такой девушке.

Я уселся на диван и снова извинился.

Она сказала, что прощает.

Она пила пиво, какой-то IPA. Я попросил "Перони". Я не хотел пива, но оно казалось более лёгким.

Тишина. Мы приняли ситуацию.

На ней были чёрный свитер, джинсы и туфли на каблуках. Я ничего не смыслил в одежде, но знал, что она шикарна. С другой стороны, я знал, что на ней что угодно будет выглядеть шикарно. Даже походная сумка. Главное, что я заметил, это пропасть между интернетом и реальностью. Я видел столько её фотографий с фэшн-съёмок и телевизоров, вся гламурная и глянцевая, а тут она во плоти, без излишеств, без фильтров… и даже красивее. Прекрасна до остановки сердца. Я пытался обдумать это, пытался понять, что происходит с моей кровеносной и нервной системами, и в результате мозг отказался дальше обрабатывать данные. Разговоры, любезности, королевский английский — всё это превратилось в вызов.

Она заполнила молчание. Она стала рассказывать о Лондоне. Она часто здесь бывает, сказала она. Иногда она просто оставляла багаж в Soho House на несколько недель. Они хранили его без вопросов. Люди там были как родные.

Я подумал: Ты часто бывала в Лондоне? Как я тебя никогда не видел? Неважно, что в Лондоне живут 9 млн. жителей или что я редко выхожу из дома, я чувствовал, что если бы она была здесь, я бы знал это. Должен был знать!

Почему ты приезжаешь сюда?

Друзья. Бизнес.

Что? бизнес?

Её основной работой было актёрство. То, чем, чем она была известна, но у неё было несколько профессий. Писатель о стиле жизни, писатель-путешественник, корпоративный представитель, предприниматель, активистка, модель. Она объездила весь мир, жила в разных странах, работала в посольстве США в Аргентине — её резюме было головокружительным.

Все это часть плана, сказала она.

Какого плана?

Помогать людям, делать добро, быть свободной.

Снова появилась официантка. Она представилась. Миша. Восточно-европейский акцент, застенчивая улыбка, множество татуировок. Мы спросили о них; Миша была более чем счастлива рассказать. Она стала тем самым буфером в общении, который дал нам перевести дух. Я думаю, она знала это, и с радостью вошла в роль. И я ей был за это благодарен.

Миша ушла от нас, и разговор уже потёк сам. Первоначальная неловкость ушла, тепло переписок вернулось. У каждого из нас были первые свидания, на которых не о чем было говорить, а теперь мы оба чувствовали тот особый трепет, когда слишком много о чём нужно сказать, когда не хватает времени, чтобы сказать всё, что нужно.

Но если говорить о времени… наше уже истекло. Она собрала свои вещи.

Извини, мне пора идти.

Идти? Так скоро?

У меня планы на ужин.

Если бы я не опоздал, у нас было бы больше времени. Я выругался и поднялся на ноги.

Краткое прощальное объятие.

Я сказал, что позабочусь о счёте, и она сказала, что в таком случае она оплатит счёт за цветы в благодарность Вайолет.

Пионы, сказала она.

Я рассмеялся. Хорошо. До свидания.

До свидания.

Пуф, и она ушла.

По сравнению с ней Золушка была королевой долгих прощаний.

4

Я планировал встретиться с другом. Теперь я позвонил ему, сказал, что еду, а через полчаса уже ворвался к нему на Кингс-роуд.

Он взглянул мне в лицо и сказал: Что случилось?

Я не хотел говорить ему. Я всё думал: Не говори ему. Не говори ему. Не говори ему.

Я всё ему рассказал.

Я пересказал всё свидание, а потом взмолился: Чёрт, приятель, что мне делать?

В ход пошла текила. В ход пошла травка. Мы пили, курили и смотрели… «Головоломку».

Анимационный фильм… об эмоциях. Идеально. Я был весь головоломкой.

Потом я мирно онемел. Хорошая травка, чувак.

У меня зазвонил телефон. Вот дерьмо. Я протянул его другу. Это она.

Кто?

Она!

Она не просто звонила. Она звонила по FaceTime.

Привет.

Привет.

Что делаешь?

Да я тут с другом.

Что это на заднем плане?

О, э-э…

Ты что, мультики смотришь?

Нет… то есть, да… По типу. Это… «Головоломка»?

Я перебрался в тихий угол квартиры. Она звонила из отеля. Она умыла лицо. Я сказал: Боже, обожаю твои веснушки!

Она быстро выдохнула. По её словам, каждый раз, когда её фотографировали, веснушки закрашивали в фотошопе.

Это безумие. Они прекрасны.

Она жалела, что ей пришлось убежать. Не хотела, чтобы я думал, что ей не понравилось знакомство со мной.

Я спросил, когда я смогу увидеть её снова. Вторник?

Я уезжаю во вторник.

Ой. А завтра?

Пауза.

Хорошо.

4 июля.

Мы назначили новую встречу. Снова в Сохо Хаус.

5

Весь тот день она провела на Уимблдоне, болея за подругу Серену Уильямс из ложи Серены. Она написала мне после финального сета, когда мчалась обратно в отель, затем написала ещё раз, пока переодевалась, а затем, когда мчалась в Soho House.

На этот раз я уже был там — ждал. Улыбался. Гордился собой.

Она вошла в красивом синем сарафане в белую полоску. Она сияла.

Я встал и сказал: У меня есть для тебя подарок.

Розовая коробка. Я вынул её и протянул.

Она встряхнула её. Что это?

Нет, нет, не тряси! Мы оба рассмеялись.