На III съезде Советов, состоявшемся вскоре после разгона Учредительного собрания, исполнялись и «Марсельеза», и «Интернационал», большевики в это время принимали гимн Февраля в качестве одного из символов своего режима. Но затем роль главного официального гимна переходит исключительно к «Интернационалу». «Марсельеза» же все чаще трактуется как гимн «буржуазного» Февраля, противостоящий «Интернационалу» Октября.

С этого времени именно «Интернационал» сопровождает все официальные церемонии нового режима — съезды и митинги, парады и встречи революционных вождей разного ранга. Так, в июне 1919 г. по прибытии К.Е. Ворошилова в штаб Н.И. Махно, считавшегося тогда союзником красных, оркестр махновцев играл «Интернационал», который, впрочем, анархисты считали и своим гимном[948].

Всевозможные собрания, часто обязательные для работников предприятия, жильцов дома и т. п., непременно завершаются теперь пением «Интернационала». Умеренных социалистов подобная официальная «утилизация», профанация «их» политического символа не могла не раздражать. Меньшевик Е. Ананьин вспоминал: «Потом, по сигналу, мы все поднялись и исполнили „Интернационал“. Пели „это есть (а не будет) наш последний, решительный бой“. Все это было пропитано невыносимой казенщиной, точно такой же как при царях, когда заставляли подыматься при исполнении гимна „Боже, царя храни“». Соответственно, и в новой обстановке обязательность ритуала создавала почву для выражения недовольства режимом и (или) его политикой, для символического протеста — отказ петь «Интернационал» на митингах и собраниях становится явным знаком антибольшевистских демонстраций — что происходит, например, в Кронштадте в канун восстания в марте 1921 г.[949]

Некоторые противники большевиков использовали песни подполья для создания собственных гимнов. На Украине в годы Гражданской войны появился даже «Бандитский Интернационал». Бойцы же Ижевско-Воткинской дивизии белых, состоявшей из участников массового народного антибольшевистского восстания, пели песню, сложенную на мотив «Варшавянки». Еще одна их песня использовала мелодию «Интернационала»[950].

«Граждане» и «товарищи»

Февральская революция привела к новым формам обращения. Старые нормы обращения в вооруженных силах — «Ваше благородие», «Ваше высокоблагородие», «Ваше превосходительство», «Ваше высокопревосходительство» и тому подобное — отменил принятый 1 марта «Приказ № 1» Петроградского совета. Некоторые войсковые и судовые комитеты самостоятельно принимали решения об отмене титулования[951]. Позже новая форма обращения была закреплена приказами по армии и флоту, подписанными командующими некоторых соединений.

Уже 3 марта за изменение формы обращения высказались участники совещания в Ревеле, на котором присутствовали высшие офицеры и выборные от команд. Соответственно, утром 4 марта адмирал В.К. Пилкин, старший начальник на ревельском рейде, высказался за изменение обращения по «примеру союзных флотов»: к нижним чинам следовало обращаться на «Вы», а вместо привычного титулования вводилось обращение «господин офицер». А 5 марта командующий флотом Балтийского моря, адмирал А.С. Максимов своим приказом № 3 подтвердил положения «Приказа № 1». Всех старших по званию следовало именовать с приставкой слова «господин»: «господин мичман», «господин лейтенант» и т. д. Впрочем, в этом приказе исключение делалось для генералов и адмиралов, их по-прежнему следовало титуловать «Ваше превосходительство» или даже «Ваше высокопревосходительство». Однако в тот же день военный и морской министр А.И. Гучков также подписал приказы по военному и морскому ведомствам (соответственно, №№ 114 и 5), которые уже не делали никаких исключений. По этому приказу даже высших чинов армии и флота следовало именовать «господин генерал», «господин адмирал» и так далее[952]. Именно так солдаты охраны бывшего императора и стали именовать свергнутого царя — «господин полковник».

Новое обращение звучало непривычно. Возможно, именно поэтому командующий Черноморским флотом вице-адмирал А.В. Колчак 15 марта издал специальный приказ, согласно которому командам в строю следовало отвечать на приветствия и обращения без упоминания чина. Вопрос о титуловании таким образом отпадал[953].

После этого наступил черед и официальных документов. Так, начальник дивизии подводных лодок Балтийского моря 19 марта приказал отменить титулование в рапортах и отношениях, и вместо слов «Ваше превосходительство», «Ваше высокоблагородие» употреблять выражения «Доношу Вам» или «Сообщаю Вам»[954].

Первоначально многих кадровых офицеров это нововведение приводило в ярость: «Обращение господин лейтенант вместо обычного Ваше высокоблагородие поразило и совершенно добило меня», — вспоминал морской офицер-подводник, вернувшийся в революционный Севастополь после боевого похода[955]. На некоторых участках фронта даже вопреки приказам офицеры требовали привычного титулования, подчас даже угрожая солдатам оружием[956]. Однако подобное отрицание новых форм обращения не могло продолжаться долго.

Впрочем, на отдаленных участках фронта, на дальних военно-морских базах старые формы титулования сохранялись. Офицер Батумского отряда судов вспоминал, что многие матросы-сверхсрочники упорно продолжали титуловать офицеров по-прежнему. В это легко можно поверить: еще в августе 1917 г. командующий одной из армий Румынского фронта провел совещание с членами войсковых комитетов. Выяснилось, что многие солдаты продолжали обращаться к лицам командного состава, используя титулы, отмененные приказом военного министра № 114. Очевидно, это не могло не приводить к конфликтам, и 14 августа был отдан специальный приказ по армии, предлагавший разъяснить необходимость перехода к новым формам «титулования»[957].

Даже министров Временного правительства по инерции продолжали порой титуловать на старый манер. Так, председатель Свияжской земской медицинской управы 2 мая написал письмо А.Ф. Керенскому, которого он по-прежнему именовал «Ваше превосходительство»[958].

Однако и слово «господин» затем подверглось табуированию, — в этом отношении Российская революция следовала примеру Французской революции XVIII в.[959] Данное обращение ассоциировалось с социальным неравенством, в России также подчеркивалось и выделялось именно это значение слова. Такого «перевода» отвергаемого обращения требовала и революционная традиция: во многих пропагандистских текстах и песнях подполья в качестве врагов народа назывались «господа». В 20-е же годы это обращение почти совершенно вытесняется и оно воспринимается как «старорежимное». В ответ на обращение «господин» можно было услышать: «Господа все в Париже», «Сколько лет господ нет» и т. п. Советскими деятелями это слово стало употребляться в ироническом значении по отношению к своим противникам[960].

Составители разного рода воззваний не без колебаний выбирали новые обращения. Современник вспоминает сомнения, охватившие делегатов офицеров, солдат, матросов Севастополя, писавших первую прокламацию в начале марта: «Как обратиться к народу в воззвании? „Господа“ — было отвратительно, так как это обращение было пропитано гнилью и ложью старого. „Товарищи“ — еще не приобрело право гражданства ни в солдатской среде, ни в среде офицеров. Наконец после долгих поисков решили начать свое приветствие словом „братья“. Это тоже было не особенно хорошо. Но единственное оставшееся обращение „гражданин“ казалось сухим и чиновничьим»[961].

Однако первоначально основным новым общим обращением стало слово «гражданин». «Теперь все стали называться гражданами», — так описывалась революция в одном школьном сочинении[962].