Шрифт:
Закладка:
Когда в Вене появилась модель «дразнящего черта», доподлинно неизвестно, но к последней четверти XIX века она уже существовала. Черт, «делающий нос», имелся в двух вариантах: без раскраски, отполированный – именно такие мне и встречались – и покрашенный в красный цвет[455]. По мнению эксперта по венской бронзе и каслинскому литью Замиры Малаевой, каслинский черт отливался на Каслинском заводе в последние два десятилетия XIX века и в начале ХX века по австрийскому крашеному образцу последней четверти XIX столетия. Между 1900 и 1914 годами каслинские мастера произвели редукцию предмета весом 300 граммов и ценой 1 рубль 35 копеек до уменьшенного размера – фигуры весом 200 граммов, продававшейся по 1 рублю. Об этом свидетельствуют альбом каслинского литья и прейскуранты цен Каслинского и Кусинского заводов за 1900–1914 годы[456].
* * *
Однако как произведение «желтых литейщиков» превратилось из латунного в чугунное, из красного в черное, из венского в каслинское?
Созданный в середине XVIII века на башкирских землях Урала Каслинский чугунно-литейный завод в 1820-х годах стараниями управляющего Григория Федоровича Зотова начал развивать художественное литье. Именно Зотов привез из Берлина прусскую технологию художественного литья и образцы немецкой отливки. Заметим, первая художественная продукция завода не только основывалась на немецкой технологии, но и позаимствовала образцы продукции, равно как и произведения художественного литья бронзолитейной мастерской екатеринбургского Верх-Исетского завода.
Практика заимствования образцов для подражания продолжилась и позже[457]. Второе рождение художественного литья в Каслях связывают с именем нового управляющего, генерал-майора Григория Васильевича Дружинина (1821–1889), который в период между 1853 и 1889 годами сформировал ассортимент каслинского литья, обеспечивший заводу триумфальный успех в конце XIX – начале ХX века. Вот как характеризуется его роль в истории каслинского художественного литья на одном из коллекционных сайтов:
Именно Г. В. Дружинин взял на себя ответственность за формирование ассортимента художественного литья, обогатив коллекцию его моделей образцами русской реалистической скульптуры. Страстный коллекционер картин, художественной бронзы и фарфора, он скупал в столичных антикварных лавках все лучшие скульптурные работы независимо от материала, в котором они были выполнены (металл, фарфор, дерево, гипс и прочее), приобретал право на тиражирование работ у лучших российских скульпторов и делал специальные заказы на изготовление моделей для литья. Кроме этого, он предоставлял для отливки в чугуне многие вещи из своей обширной коллекции художественной бронзы и фарфора, например более 20 произведений академика скульптуры П. К. Клодта, которые на долгие годы стали эталонами в каслинском литье[458],[459].
Если работы известных отечественных скульпторов включались в ассортимент завода и тиражировались с соблюдением авторских прав, то в отношении безымянных произведений из антикварных лавок и коллекций Дружинина такая практика была невозможна. Таким образом, видимо, и попал венский черт в Касли. Не случайно в дореволюционных альбомах уральского чугунного литья ни автор, ни год создания модели черта не указаны.
* * *
Статуэтка дразнящего черта была включена в «репертуар» каслинских мастеров на пике славы местной продукции (см. ил. 67). За десятилетие на рубеже XIX – ХХ столетий каслинское художественное литье было удостоено высших наград на самых престижных российских и международных выставках: в Нижнем Новгороде (1896), Стокгольме (1897), Париже (1900), Милане (1906).
Начало Первой мировой войны ознаменовало двадцатилетний перерыв в массовом производстве художественного литья на Каслинском заводе. Лишь в 1934 году там был создан специализированный цех художественного и архитектурного литья, в деятельности которого должны были сочетаться возрождение традиций с отражением современности.
Ил. 67. Страница из альбома «Литье Каслинского завода Кыштымского округа. Художественные вещи» (СПб., 1900. С. XXII)
Ил. 68. Дразнящий черт из альбома «Литье Каслинского завода Кыштымского округа. Художественные вещи» (СПб., 1900. С. XXII)
В состав изделий, символизировавших преемственность советского каслинского литья, был включен и дореволюционный черт большого размера: высотой 8 сантиметров, шириной 4 сантиметра и длиной 16 сантиметров. Малый, размером 7 × 4 × 2 сантиметра и весом 30 граммов, был изобретен заново – возможно, главным инженером Каслинского завода Г. А. Астафьевым в 1940–1950-х годах[460].
Итак, нам удалось в общих чертах выяснить, как венский черт из XIX века прыгнул в «советский век» (Моше Левин). Однако как и почему он при этом потерял «мужское достоинство»? Странно, что эксперты-искусствоведы такой вопрос даже не ставят. Но и обозначив его, мы можем пока лишь строить догадки. Хочется надеяться, что в министерском или заводском делопроизводстве, в опубликованных или хранящихся в каком-нибудь семейном архиве мемуарах когда-нибудь обнаружится прямое свидетельство о том, кто, когда, при каких обстоятельствах и с какой аргументацией распорядился лишить каслинского черта детородного органа. А пока я могу предоставить лишь собственную гипотетическую версию.
Оскопление Берманова черта?
Начнем с того, что на основании увеличенного в шесть раз по сравнению с оригиналом изображения черта в альбомах литья Каслинского завода 1900 и 1913 годов с уверенностью сказать, есть ли у него половые признаки, затруднительно (см. ил. 68). Он изображен головой налево, следовательно, пахом к зрителю. Через увеличительное стекло заметно, что на него словно бы надеты плавки[461]. Скорее всего, это следы ретуши изображения для соблюдения приличий. Значит, детородный орган у дореволюционного черта имелся. Об этом косвенно свидетельствует и несколько иная поза старого черта по сравнению с советским. У того ноги были разведены более бесстыдно, почти под прямым углом.
А на фотоизображении 1936 года под рассказом о том, как недавно запущенный в производство каслинский черт доказывал журналистам необходимость снизить продажную цену на продукцию завода, он изображен головой вправо, и его пах закрыт от зрителя правой ногой. Но ноги его не так широко расставлены. И из текста короткого рассказа «Калькуляция черта», который сопровождает эта иллюстрация, становится очевидным, что черт к этому моменту был бесполым существом, поскольку его статус был изменен с кабинетного кунштюка в приватных помещениях холостяка на произведение искусства для публичного пространства: «Чугунный греховодник настолько разошелся, что с пеной у рта доказывал, что в квартире рабочих, инженеров, в клубах и библиотеках должны стоять его чугунные собратья, как произведения большого искусства»[462]. Трудно представить в городской библиотеке, сельском клубе или в квартире рабочего «произведение большого искусства» с эрегированным половым органом.
* * *
Каким должно быть советское произведение искусства, незадолго до этого было определено в СССР партией, правительством и деятелями культуры. Принятое в апреле 1932 года постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» маркирует важный шаг в формировании советской культурной политики[463]. Постановление не только распустило пролетарские литературные группы 1920-х годов и централизовало культурный процесс, но и поставило новые задачи перед деятелями литературы и искусства. Завершение первой пятилетки и коллективизации деревни потребовало от идеологической работы сместить акцент с аскетического требования добиваться успехов с помощью самоотверженного труда на пропаганду последних достижений. Литературе и искусству в демонстрации советских свершений, делавших жизнь «веселей», отводилось выдающееся место. Культура, достойная «великой эпохи», должна была соединять достижения мировой классики с народной традицией, объединить профессионалов и любителей художественного творчества. Вместе с героическими страницами российского прошлого были реабилитированы канонизированные российские и зарубежные образцы литературы и искусства[464].
Советская литература и искусство должны были воспитывать советского человека, делать его культурным, то есть политически лояльным, грамотным и бодрым, физически и морально здоровым, чистым и развитым. В этом контексте советская культура противопоставлялась разлагающей и разлагающейся западной с ее якобы декадентским искусством, уродливыми новыми танцами под вырожденческий джаз
