Она неопределенно мотает головой, встает, все еще хмурясь, и возвращается ко мне:

– Ты не знаешь, в замке есть дети?

– Дети? Нет, это точно. Антон говорил, что нас тут только трое. Ну, теперь пятеро.. точнее, учитывая Локида, уже шестеро.. – трясу головой – а почему ты спросила?

– Там, в грязи у самой ограды целая цепочка следов маленьких босых ножек. Размер явно детский. И следы едва успели подсохнуть, точно оставлены не раньше, чем.. может, ранним утром.

– Ну здесь детей точно нет – повторяю я – тем более тех, кто бегали бы босыми по грязи. Но, может, кто из персонала замка? Ты прости, но они же, Влад сам говорил, из ближайшей деревни. Деревенские вполне могли пустить детей босыми, мало ли, что им в ум взбрело.

– Зачем им вообще приводить детей на работу?

– Ну, может привел кто-то один своего, кто ланей заметил и захотел показать. Ты же сама сказала, что цепочка одна. Значит, и ребенок был один, а не куча.

– Ну да – соглашается она – только где теперь этот грязный ребенок?

– Наверное, посмотрел да вернулся обратно. Тут до деревни-то рукой подать. Не думаю, чтобы детей взяли сюда на целый день. Все-таки работа. Тем более, учитывая местные суеверия.

Когда мы, наконец, возвращаемся в холл замка, то я уже вся трясусь от холода, несмотря на кофту. Очевидно, ее оказывается мало для таких длительных экскурсий, включающих себя сначала сад, потом могильник, а после еще завтрак и загон.

Надо либо одеваться теплее, либо как-то передвигаться на улице мобильнее да поменьше.

Заглядываю в комнату Милли, но не обнаруживаю там сестру, как и Лео в его. Очевидно, он все-таки сумел ее чем-то занять где-то в замке, но вряд ли искать их сейчас хорошая идея. Сестре нужно время, чтобы остыть – и вряд ли прошедшая треть часть это достаточное количество для того, чтобы смириться с мыслью, что запрет на флирт с бабником это вполне логичное требование, которые стоит принять с достоинством, а не детскими психами.

Сандра тоже не горит желанием бродить по коридорам и заявляет, что примет горячую ванну, в которой будет сидеть до тех пор, пока с нее не слезет три слоя кожи.

Я забираюсь в свою комнату с другими планами.

Раз уж Влад сейчас занят со своим новым-старым другом, Сандра с ванной, а Лео помогает мне с Милли, то очевидно у меня появляется весьма необходимое окно для работы. Конечно, в полной мере никакой работы (связанной долговыми обязательствами и сроками) у меня уже нет, но все-таки..

Все-таки, приходится признать, что мне самой не терпится узнать, что же происходило дальше там с юным Владом Дракулой, чья череда событий в прошлом неизменно подводит его все ближе к неотвратимой точке невозврата, о которой уже, в отличии от предшествующих ей событий, наслышан весь мир.

Однако, в этот раз, словно беря проценты за предыдущее слишком быстрое погружение, работа совсем не спешит перенести меня на шестьсот лет назад. Потому я успеваю очистить почти всю центральную часть полотна, прежде, чем звуки вновь начинают заглушаться.

И конечно, узнаю это лицо. Тот самый портрет Сафие, который предназначался Дамету.. Но как он в итоге оказался вместе со всеми прочими, если уже никак не должен был вернуться обратно в руки Лале?

Ведь в прошлом видении я уже видела, как она отдала его возлюбленным?

Желая поскорее узнать ответы на свои вопросы, я не противлюсь заглушающимся звукам, и позволяю себе провалиться в эту умиротворяющую морскую пучину, ведущую меня в далекие-далекие дебри событий XV-го века..

-7-

1444 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Лале с нарастающим беспокойством ходит кругами неподалеку от Али-Бея, ожидая, пока он закончит разговор с двумя солдатами. Еще пару минут назад она сидела на уроке, ожидая появления Ходжама Мустафы, но на дверь смотрела совсем не по этой причине. Там она жаждала увидеть силуэты своих друзей, спешащих на урок, на который они уже почти опоздали.

Лале ждала, что они забегут, отбросят назад пряди – Аслан рыжих, а Влад смольно-черных – волос, и с виноватым тихим смехом заявят, что едва не попались. Что они пробегут, как всегда, мимо остальных, сядут рядом с ней и все это случится за секунды до появления Ходжама Мустафы.

Но вот она услышала приближающиеся размеренные неторопливые шаги, которые точно никак уж не могли принадлежать ее друзьям, а спустя пару томительных мгновений в класс вошел учитель. Тогда тревога Лале стала нарастать пуще прежнего, и лишь тогда она оглядела класс и заметила то, на что непременно обратила бы внимание еще раньше, если бы вовремя оторвала взгляд от дверного проема.

В классе были намного меньше учеников, чем прежде. А подсчитав и сделав небольшие выводы, Лале быстро поняла, что объединяет всех тех, кто не явился на урок.

Все они – пленные мальчики.

По этой причине она уже пару минут бродит вокруг Али-Бея, к которому опрометью бросилась сразу же, едва ее озарила эта догадка. Она даже не тратила время на объяснение своего поведения учителю, который настолько изумился ее спешным покиданием класса, что даже не успел сделать должного замечания. Единственное, что она услышала себе в след, это «Лале-хатун, куда..», и подозревала, что в конце еще было «вы?», но это уже не имело никакого значения.

Наконец, Али-Бей бросает что-то напоследок солдатам, и подходит к Лале:

– Доброго дня, госпожа. Чем могу помочь?

Однако, по чуть сверкнувшим тревогой и, быть может, даже сочувствием, глазам Али-Бея, Лале уже понимает, что он заранее знает, какой вопрос она задаст, заранее знает на него ответ, и что хуже всего – очевидно, ее самые худшие опасения окажутся верны.

– Где они? Чужеземные мальчики?

Али-Бей чуть хмурит брови, не спеша с ответом, будто это невидаль какая секретная информация даже для кузины султана, потому она тут же выпаливает следом:

– Никто из них не пришел на урок!

Мужчина коротко глядит по сторонам, словно удостоверяясь, что никто, кроме Лале, его не услышит, после чего чуть склоняется к ней и пониженным голосом заявляет:

– Они в корпусе. Приказано никого не выпускать до вечернего отъезда во избежание побегов.

– Какого отъезда?!

Глаза Лале расширяются, она чувствует, как воздух покидает ее легкие настолько стремительно, будто она получила сильный удар или разом разучилась дышать.

– Уже? – она делает еще один шаг вперед, оказавшись в опасной близости от учителя боя – сегодня?!

Пару дней назад о школе лишь говорили, и Али-Бей сообщил, что она есть. Но даже она, Лале, и подумать не могла, что отъезд будет настолько скоро и настолько спешно. Ведь не было никакого указа, никакого предупреждения!

Будто прочтя все ее несказанные вопросы между строк озвученных, Али-Бей кивает: