Шрифт:
Закладка:
И Надя подбежала, замахала руками:
— Ой, да уходите вы, уходите!
— А вы! — закричал Юлик Кириллу. — Ну пусть дети, но вы же взрослый, не понимаете?
— Действительно, взрослый, а хуже маленького, — вторила ему Надя.
Юлик раздраженно обернулся к ней:
— Чего ты меня дублируешь? Я сам справлюсь!
— Ой, ты не знаешь, они такие…
— Кто — они?
— Ну, ребята мои. Меня сюда привезли, а потом по Москве… ГУМ, ЦУМ, Третьяковка… И вот, за мной приехали.
— Стоп! — У Юлика округлились глаза. — Это что, твои дети?
— Мои.
— Что, все — твои?
— Все…
Одноклассники как стояли, так и застыли, глядя на Надю. А потом ринулись к выходу, застревая в дверях.
Один Юлик так и торчал столбом. Потом безжалостно треснул себя по лбу.
— Кретин! Чуть всю передачу не про…фукал.
И снова на его изображение наплыл титр: «Кандидат психологических наук Ю.А. Вишневский».
— Камеры сюда! — закричал Юлик. — Свет сюда, быстро!
Друзья затащили все семейство в вестибюль, целовали Надю, обнимали детей, жали руку Кириллу.
— Да я-то, елки… Я-то что? — скромно отбивался он и протянул Наде жакетик. — Надень, Надюша, холодает…
— Жарко!
— Надень, надень, из окна сквозит.
— Да нет, душно.
— А я говорю: надень! — уже строго потребовал Кирилл.
Надя, чтоб не спорить на людях, набросила жакетик и только теперь поняла, в чем дело, рассмеялась, покачала головой:
— Ой, чу-удик!
А все застыли в новом изумлении: на груди Нади в свете юпитеров сияли две «Медали материнства», три ордена «Материнская слава» и серебряная звездочка матери-героини.
— О-о, кретин! — снова простонал Юлик при виде наград, но вновь собрался: —Так, тишина! Слово Наде…
— Какое слово? Я же ничего не сформулировала… Не знаю, что говорить…
— Ничего говорить не надо! Показываем всю семью — и никаких слов про то, что ты сделала в жизни. Только, Надя, Надюша, я умоляю, хоть два словечка: «Чего вы еще в жизни ждете?» Два словечка.
Камеры, свет, микрофоны — все было направлено на нее.
Надя растерянно посмотрела на одноклассников.
— Чего я еще жду в жизни?..
Оглянулась на детей, на мужа
— Я жду... жду…
И вдруг улыбнулась смущенно и радостно:
— Я жду ребенка!
1979
На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди[1]
Над Кремлем реял серпасто-молоткастый советский стяг, а над Белым домом развевался звездно-полосатый флаг США.
В свои кабинеты по разные стороны океана вошли президенты сверхдержав — Михаил Горбачев и Джордж Буш.
— Товарищ президент! — доложили советскому. — Горячая линия связи с Соединенными Штатами Америки готова!
Горбачев ответил со знакомым ударением на первом слоге:
— Можем начать.
И вспыхнуло табло «НА СВЯЗИ БЕЛЫЙ ДОМ».
— Господин президент! — доложили американскому. — Горячая линия связи с Советским Союзом готова!
— О’кей, — кивнул Буш.
И загорелось табло «НА СВЯЗИ КРЕМЛЬ».
Оба руководителя государств взяли телефонные трубки.
— Добрый вечер, господин президент! — сказал советский.
— А у нас, господин президент, пока еще доброе утро! — отвечал американский.
— Надеюсь, это единственное разногласие между нашими странами? — пошутил советский.
— Я тоже надеюсь, — серьезно согласился американский. — Но наша встреча в верхах под угрозой срыва!
— Как? Все договорено — через две недели на Гавайских островах…
— Да-да, но наши налогоплательщики протестуют: они обеспокоены преступной деятельностью в Америке русской мафии.
— Кто это — русская мафия?
— Ваши эмигранты. Русская мафия уже переплюнула итальянскую «Коза ностру» и японскую «Якудзу»!
— Господин президент, может, вы несколько преувеличиваете, может, не стоит драматизировать…
Американец не успел ответить, в их разговор врезался третий голос:
— Я извиняюсь, господа президенты, но сколько можно занимать телефон? Мне нужно срочно дозвониться в Одессу!
В обоих кабинетах по обе стороны океана повисла изумленная пауза.
— Бог мой, кто это? — воскликнул Буш.
— Кто-кто! — отвечал голос. — Это — Рабинович!
— Какой Рабинович? Откуда?
— Откуда-откуда! Рабинович из русской мафии.
Тут уж возмутился Горбачев:
— Послушайте, товарищ… э-э… мистер Рабинович! Вы понимаете, что это сверхсекретная горячая линия?!
— Ай, ну секретная, ну горячая… А по обыкновенной вообще в Одессу не дозвониться! В общем, я извиняюсь, господа президенты, но я вас отключаю!
В обеих трубках по обе стороны океана раздалось короткое: ту-ту, ту-ту, ту-ту…
А на обоих табло взамен соответствующих надписей «НА СВЯЗИ КРЕМЛЬ» и «НА СВЯЗИ БЕЛЫЙ ДОМ» вспыхнул одинаковый текст: «НА СВЯЗИ РАБИНОВИЧ».
В русской бане парились мужики.
Причем двое из них были черные, но не в смысле — грязные, а в смысле — негры. Они хлестали друг дружку вениками, крякали, ухали и поддавали жару, так что парилку заволокло белыми клубами пара.
Когда пар рассеялся, эти белые и черные тела — уже в халатах и простынях — сидели в уютном предбаннике за столом с пивом, раками, воблой и солеными сухариками.
Встал улыбчивый лысоватый мужчина с кружкой пенящегося напитка.
— Я хочу поднять тост за то, что стало возможным только в наше время перестройки, демократии и гласности. За нерушимую дружбу Комитета государственной безопасности СССР…
Трое мужчин на это отреагировали по-разному. Один — назовем его Обжора — продолжал равнодушно жевать с набитым ртом, другой — назовем его Нервный — пугливо оглянулся, а третий — назовем его Весельчак — радостно заржал и тоже вскочил с бокалом.
А тостующий продолжил:
— …и Центрального разведывательного управления США!
С противоположной стороны проявились такие же трое: негр-Обжора, белый-Нервный и еще один негр-Весельчак.
— КГБ и ЦРУ — дружба на вечные времена! — завершил тостующий.
Сухопарый, спортивный, с седым ежиком волос американец обнажил в улыбке идеальные зубы:
— Да, как сказать русский пословиц: гусь свинье не товарищ, а брат!
Все не очень поняли, что он имел в виду, но зазвенели кружками. Обжоры вгрызлись в воблу. Нервные взяли по сухарику и напряженно озирались. Весельчаки хлопали друг дружку по плечам и ржали.
— А теперь, господа-товарищи, — продолжал тостующий, — совмещая приятное с полезным, хочу ознакомить вас с программой дружеского семинара КГБ — ЦРУ. Главное, конечно, братский обмен секретной информацией: списки агентуры и схемы расположения секретных объектов.
Молодой лощеный Адъютант нажал кнопку — отодвинулся занавес, за ним на стене обнаружилась карта.
— А кроме рабочей программы — культурная. Посещение балета Большого театра, коллективный молебен в Загорском храме, поездка в колхоз, прогулка по Арбату… А сейчас небольшой сюрприз.
Адъютант нажал другую кнопку — резко приглушился свет, раздалась пальба, пули дырявили карту на стене с задней стороны. Обжоры застыли с кусками воблы в зубах. Нервные выхватили пистолеты. Весельчаки радостно заржали.
Вслед за выстрелами раздались воинственные кличи, и, прорубив карту саблями в одной руке и паля из пистолетов в
