- Ты чего делаешь?

- Хочу взять тебя за руку.

- Зачем?

- Да затем, что так все делают. Вон, смотри – те двое за руки держатся. И те двое. И вон те…

- Может, им и нравится, но мне лично нет. За руку я тебя брать не буду, даже не надейся.

- Почему?

- Потому что я – охотник на монстров, циничный убийца, а ты хочешь, чтобы я подражал дебильным повадкам других людей?

- Почему дебильным? Разве тебе не хочется ко мне прикоснуться?

- Я тебя сегодня и так уже касался. А ты – держи дистанцию. Мы не в отношениях, мы просто спим вместе… иногда, для здоровья. И не надо это всеобще афишировать.

- Ага, так значит, ты не будешь больше душнить по поводу того, что нам больше не надо трахаться?

- Буду.

- И все равно мы будем трахаться?

- Да.

- Отлично, мне подходит.

- Кто бы сомневался.

Глава восемнадцатая: Страх и ненависть в каменных джунглях

Как и все самовлюбленные, самодовольные уроды, он свято верил в свою правоту и неприкосновенность. Когда за ним пришли, он строил их себя крутого мачо – ну, как всегда: да вы знаете, кто я, да я сейчас один звонок, да у меня кум/сват/брат там-то и там-то на такой-то должности…. Не знал, дурашка, что для него все уже закончилось.

Когда его втолкнули в подвал, он прикусил язык. Неосознанный, неконтролируемый страх стремительной волной охватил его тело. Он побледнел, увидев заляпанные кровью стены, тускло мерцающую лампу, и единственное кресло посреди подвала – кресло, за которым стоял человек в маске. Его персональный палач.

- Да кто вы такие? – его голос дрожал. – Я в Корпус Мира буду жаловаться! Да я…

Его толкнули в спину, и одновременно ударили ногой по задней части колена, отчего он растянулся на грязном полу. Не успел он опомниться, как сверкнула сталь. Разрезанная одежда осталась валяться на полу, а беззащитное, обнаженное тело усадили в кресло, и надежно зафиксировали в одном положение тугими ремнями. Теперь он уже испугался по-настоящему.

- Да что вам от меня нужно? – плаксивым голосом вскрикнул он.

- Ты сделал ошибку, устроив скандал в моем заведении, - палач встал перед ним, заложив руки за спину. Глаза холодно блестели в прорезях маски – безжизненные, пустые глаза. Такие глаза могут быть только у мертвеца – ну, или у того, кто уже почти является им. – На прошлой неделе ты устроил скандал в моем заведении, написал жалобу, и подстрекал Корпус Мира устроить проверки. Помнишь такое?

Узника била крупная дрожь, зубы стучали, как кастаньеты, и он с трудом выдавил:

- Я просто… Я не хотел… Моя жена….

- Ты женился на вспыльчивой истеричке, чтобы портить другим жизнь? – палач не шевелился, возвышаясь над узником неподвижной, пугающей фигурой. – Из-за того, что этой дуре не понравилось обслуживание, потому что у нее было плохое настроение, ты решил испортить жизнь мне?

- Я не…

- Такие, как вы, не заслуживают жизни. Вы – тараканы, которые размножаются во вред более развитым существам. И, как тараканов, вас надо травить. Высунь язык!

Узник заплакал. Выглядело это жалко. И отвратительно.

- Простите меня…. Я все исправлю, я все сделаю…

- Поздно. Раньше надо было думать. За то, что ты, будучи лишенным мозгов, еще позволяешь себе строчить жалобы, я отрежу тебе пальцы. А твоей жене мы отрежем язык за то, что она использует его во вред другим. После этого мы искупаем вас обоих в дерьме, которое вы вываливаете на окружающих, дадим все осмыслить, и убьем. Посмотрим, какой урок вы извлечете из всего этого... в следующей жизни.

Палач вытащил руку из-за спины – оказалось, что все это время в ней был зажат мясницкий топорик. Его глаза тускло блеснули в свете лампочки, когда он замахнулся. И нанес удар, за которым последовал жуткий, оглушительный крик…

*******************

Проснувшись утром, и обнаружив, что вторая половина постели пуста, я слегка удивился. В последние несколько дней мое утро начиналось примерно по одному и тому же сценарию – едва я просыпался и начинал шевелиться, как просыпалась и шевелилась рыжая стерва, которая спала рядом… а, увидев, что я проснулся, немедленно наваливалась на меня, требуя ласки, и мне приходилось трахать ее, пронзать ее узкую, сочную киску и сосать ее аппетитные сиськи, пока она не получит парочку своих восхитительнейших утренних оргазмов, и не заснет опять, удовлетворенная и спокойная. Мы были словно молодожены, переживающие медовый месяц - мне это не нравилось, но приходилось терпеть, тем более