ты уж, герой, буйную голову–то пригни к земле, от глупой смерти проку нет. Постарайся пошуметь погромче, а когда уж сил совсем не останется, отводи остатки штрафников назад — никто трусом не посчитает.

— Да ладно, о парагвайских леших будут ещё легенды слагать, — отмахнувшись от предостережений, рассмеялся в ответ лихой молодец. — Только, товарищ полковник, разрешите штрафникам идти на штурм вражеских позиций в ночь накануне общего наступления. Моим партизанам сподручнее в потёмках сражаться, бить слепого противника.

— Так ведь приборов ночного видения и у вас всего–то несколько штук, — возразил Богданов.

— Зато у немцев их вовсе нет, — щёлкнул пальцами Матвей.

— Но как же в темноте управлять атакующей ротой? — недоумевал полковник.

— У нас в отряде каждый партизан знает свой манёвр, — гордо вскинув подбородок, похвалился командир. — Да и не в дремучем лесу воевать предстоит, а на голом холме. К тому же, немец услужливо подсветит ракетами поле боя, особо не заблукаешь. А координацию действий отрядов мы привыкли вести по переносным рациям.

— Прям настоящие парагвайцы, — с завистью признал Богданов. — У казаков в каждом взводе своя рация имеется.

— Вот одолеем вражий укрепрайон, и после отправимся к братьям по оружию, — размечтался оптимист. — Вы же обещаете?

— Сделаю всё, что смогу, — похлопал Матвея по плечу полковник. — Жаль, что больше не доведётся вместе воевать.

— До полной победы далеко, ещё повоюем, — крепко пожал ладонь старого боевого товарища Матвей.

— Хотелось бы, — с грустью глянул в глаза герою ветеран. В душе полковник оценивал шансы на столь благостный исход, как весьма призрачные.

А вот Матвей нисколько не сомневался в своих силах. Его больше беспокоило сокрытие от посторонних глаз намеченных колдовских дел, потому и решил творить бесчинство под покровом ночи. Особо напрягать штрафников великий чародей не намеревался, но в качестве массовки задействовать их был вынужден. Ещё ему предстояло как–то логично объяснить бойцам роты масштабное проявление демонических сил на поле боя. Свои партизаны уже были привычные к царившей в лесах бесовщине, а вот штрафников из разбитой роты появление Цыганского барона со свитой зомби могло сильно шокировать. Да и особистов надо бы сбить с толку, представив всё действо, словно ловко подготовленный фокус парагвайского шарлатана–иллюзиониста.

После того, как спешно проведённый полевой трибунал осудил провинившихся партизан и неблагонадёжных перебежчиков, отправив всех скопом в штрафную роту, Матвей обратился к командиру особого отдела полка, майору Мухину, с неожиданным предложением. Попросил его организовать утечку информации, чтобы немцы узнали о переброске на передовой рубеж особо подготовленного спецподразделения. В составе ударного отряда в прорыв пойдёт команда парагвайских «леших», возглавляемая партизаном по прозвищу Цыганский барон. А вся канитель с переводом спецназовцев в штрафники устроена, якобы, для дезориентации противника. Запланирована также буффонада с оживлением мертвецов и организацией психической атаки окровавленных зомби.

Мухин посчитал идею полезной, способствующей привлечению дополнительных сил и внимания противника к ложной зоне прорыва участка фронта. Майор был даже сам заинтригован и отправил в заградотряд, расположенный позади позиций штрафной роты, наблюдателя из штаба.

Для сбережения же душевного здоровья бойцов Матвей задумал театральное представление с маскарадом, выпивкой и шаманским танцем с бубном. В качестве ритуальных атрибутов массовик–затейник использовал большой кухонный котёл, острый клинок казацкой «парагвайки» и брезентовый плащ с капюшоном.

Вечером, накануне дня наступления, Матвей расставил бойцов по линии окопов и велел обратить взор к поляне в тылу позиции штрафной роты. Не отвлекались на представление лишь снайперы и группа артиллеристов. Надо сказать, что Богданов сдержал обещание и отправил в роту два крупнокалиберных полковых миномёта ПМ-120, снабдив оба ствола сотней увесистых мин, по шестнадцать килограммов весом каждая.

Таким образом, зрители были рассажены в следующем порядке: в партере расположились штрафники; позади сцены, в трёхстах метрах от первой линии окопов, выглядывали из–за бруствера бойцы заградотряда НКВД; а на галёрке, в километре от русских передних позиций, с пригорка наблюдали в бинокль любопытные фрицы.

Началось представление на закате, с появлением на арене Матвея и обряженной в плащ тёмной фигуры Цыганского барона. Матвей тащил на могучих плечах огромный чан с железной ручкой, а фигура в плаще, с глубоко надвинутым на лицо капюшоном, вывела на поляну сильно хромающую подраненную лошадь. Матвей установил на землю медный чан и, на время оставив недвижимо стоять на поляне фигуру Цыганского барона и обречённое на заклание животное, сходил к блиндажу, притащив на плечах молочный бидон и солдатский вещмешок. Вывалив в котёл из мешка пучки каких–то трав и пригоршни пёстрых грибочков, Матвей щедро плеснул прозрачной жидкости из бидона. Знатоки из ближних окопов учуяли душок от полевых трав и хорошо знакомый резкий запах спирта, а в россыпях грибочков явно промелькнули красные шляпки мухоморов.

Подготовив сцену, Матвей удалился в окопы штрафников, а из рупора громкоговорителя раздались усиленные динамиком размеренные звуки барабанного боя, словно индейский шаман стучал в ритуальный бубен. Расстояние до немецкой галёрки было чуть больше километра, но германский офицер приказал снайперам попытаться достать наглых клоунов. Во всяком случае, уж лошадь–то была габаритной целью.

Прозвучало несколько выстрелов из окопов на пригорке. Возможно, какие–то пули и попали в цель, но шут в плаще и его кобыла никак не отреагировали на такие мелочи.

Приманка отлично сработала. Матвей дал по рации целеуказание своим снайперам, залёгшим в воронках, поближе к немецким окопам, и сам приложился к противотанковому ружью с оптическим прицелом. Залп с русской стороны оказался убийственным — зря так подставились немецкие снайперы.

Сильно обидевшись на коварство русских, немцы приготовились послать ответку из полевых миномётов.

Однако упреждая огонь противника, из окопа штрафников рявкнули полковые миномёты. Пудовые мины первым залпом выкосили прислугу на немецкой батарее, а следующими выстрелами смешали с землёй вражеские миномёты и подняли в воздух артиллерийский погреб.

Под канонаду взрывов, прикрываясь пылевым облаком, уносимым ветром в сторону русских позиций, снайперы–партизаны по-пластунски и перебежками двинулись обратно к окопам штрафников.

Разглядев сквозь пыль и дым фигурки дерзких стрелков, им вслед застрочил немецкий пулемёт.

Тут же в крышу дота прилетела парочка пудовых гирь: первая мина вскрыла слой грунта, а вторая проломила брёвна перекрытия крыши. Из