проходчиков.

Очередная эльфийка была как всегда худощава и красива даже несмотря на грязную чёрную футболку и фиолетово-чёрные пятнистые штаны.

— Ага, а потом нож тебе в спину кинет, свежеподобранный! Ну, как хочешь.

— Арк, здесь их гранатомёт и куча боеприпасов!

28. Демон, который не ищет золото

— Хм, а я думал я все поджёг, — разочарованно сказал Мерлин, утратив к эльфийке весь интерес.

Сам я прошёлся до конца комнаты. Окна здесь были, но узкие. Здесь даже сохранились грязные стёкла. Вылезти из них наружу всё равно было невозможно. По ту сторону виднелся хмурый внутренний дворик. С виду — никого, но мало ли.

— Эстель, куда нам дальше?

— Белая шла дальше и налево. Скорее всего, они пересекли локацию по краю и перешли в следующую. Долго они здесь не задерживались.

— Эл-ло… Лифе нужен солнечный свет! А потом Ли-ифа вас всех убьёт! Да-а-а…

Мы с Эстель обернулись к глупо пытавшейся вытащить из кармана мёртвого товарища бутыль эльфийке.

Затемнённое стекло выпало и покатился по камню.

— Солнышко за охоту… Спрятался лучик в банке…

— Она может говорить на понятном языке? — удивился я. — Без переводчика?

Эльфийка перевела на меня взгляд замутнённых расплавленным золотом глаз.

— Хочешь, я для тебя станцую?

Наверх поднималась мрачная Альма а за ней, слава строителям, Рейн.

Вид у рыцаря стихий был, правда, так себе. Алая рана на пол лица в том месте, куда прилетела эльфийская пуля.

— Ты вовремя, — обратился я к энхе. — Можешь прочистить ей мозги от стимуляторов?

— Будем допрашивать или пытать? — с интересом уточнил соларис.

Затем наклонился, чтобы поднять пузырёк с желтизной, и в этот момент эльфийка вырвалась, бросилась на Мерлина, но интересовал её, к счастью, только лишь пузырёк с жидкостью.

Мерлин от такого напора только уронил тару, и та со звоном разбилась о каменный пол. Девушка будто едва не получила сердечный приступ.

— Э…эло? Н-нет… неет! НЕЕЕЕТ!!! — заорала эльфийка и принялась причитать, затем наклонилась, будто собиралась слизывать светящуюся жижу вместе с осколками стекла, но остановилась.

На её плечо легла рука Альмы.

Эльфийка побледнела, а светящиеся вены начали меркнуть. Блеск золотых глаз угасал, а последняя выжившая в группе бандитов всё больше походила на призрака.

— Достаточно, а то она будет невменяемой в другую сторону, — остановил её Мерлин.

— Чу… чудовище! — воскликнула эльфийка с обидой и страхом. Испуганно шарахнулась прочь, в мою сторону. — Вы кто? Зачем? Это чудовище!

Она ухватилась за плащ лешего и проникновенно посмотрела мне в глаза.

Альма от этого представления помрачнела ещё больше, хотя казалось, что уже некуда.

— Мне страшно, — тихо сказала эльфийка. Голос её задрожал, как и она сама.

— Ты понимаешь, что происходит?

— Ты — демон, который ненавидит меня! Ты пришёл покарать меня, да? Бей вот сюда, демон, — она ткнула пальцем в сердце. Наверное в сердце, потому что ткнула она куда-то вправо.

— Я тебя отпущу, если ответишь на несколько вопросов. Что скажешь?

— Я расскажу тебе все сказки этого мира, демон забытых эпох. Дай мне разум, — произнесла она вкрадчивым осторожным голосом. Глаза у неё при этом метались, будто безумные.

Девушка резко развернулась и странными порывистыми движениями направилась к телу валявшегося на полу другого товарища.

— Остановить? — с сомнением спросил Кот.

— Да пусть, — отмахнулся я. — Эй, любительница солнца, чем вы стреляли в Рейна?

— Я не стреляла. Великое солнце, видят оракулы, я не стреляла! Рамиэль, Имланэль. Истаналь. Боги… как же не должно так быть… сейчас, сейчас, Лифа, всё будет хорошо…

— Я не спрашивал кто. Я спрашивал чем.

— Глифы безмолвия середины ночи, и середины луны, — эльфийка что-то вывела что-то на полу. Получились два сложных символа. — Венец пожирающей силы.

— Ритуалистика, — понял Мерлин.

— Мана жгёт изнутри, — эльфийка охрипла. — Проклятие, Касканар, где ты его прячешь?

По щекам эльфийки поползли слёзы. Её даже пытать не нужно, достаточно отсутствия эло на расстоянии протянутой руки.

— Кстати, Рейн, ты там что-то говорил насчёт того, что эта дрянь не вызывает зависимости? — припомнил я, глядя на муки несчастной эльфийки.

— Не вызывает, — с прежней мрачностью ответил стихийный рыцарь. — Но психологически — устоять трудно.

— Только не говори, что тебе хватило одного раза тогда, чтобы проникнуться к ним симпатией.

— Не симпатией, — покачал Рейн головой. — Сочувствием. Им настолько дерьмово, что для них это вопрос выживания.

Сказав это, сердобольный парень просто протянул девчонке другой флакон.

Эльфийка даже колоться не стала — вырвала из рук и сделала жадный глоток, после чего принялась его нюхать и закапывать глаза. Похоже, светящуюся жижу они употребляли всеми доступными способами.

Вот теперь в её глаза вернулась толика осмысленности. Порывистые движения стали плавными и изящными. Эльфийка улыбнулась, слегка потянулась назад, так что через грязную чёрную футболку проступили очертания груди.

— Лучше! Какое же счастье…

— Думаешь, она теперь станет нас понимать? — с сомнением спросил я.

— Я буду! — пообещала эльфийка. — Ваша взяла. Я трофей. Только пожалуйста, не лишайте меня элуриума. Всё, что скажешь, победитель.

— Надо же, сработало, — хмыкнул Мерлин.

— Когда-то у меня тоже была гордость, — послышался голос эльфийки. — Я не хочу быть ноющим ничтожеством, охотник. Лучше убей меня сразу, если такова твоя воля.

Вот и храбрость вернулась.

— Охотник?

— Вы ведь пришли за эло?

— Да нахрен оно мне нужно! — сплюнул я.