– Использовать так же, как Хранители использовали Чашу? – спросил Уилл.

Киприан побледнел так, точно сама его плоть стала мраморной, точно его ранили, и вся кровь вытекла. Тишина казалась оглушительной – всё замерло, лишь пылинки летали по воздуху в разгромленной комнате.

– Это другое, – сказал наконец послушник.

– Вот как? И чем же это отличается? Поработить врага и верить, что можно использовать тёмные силы и не обратиться в то, с чем сам же сражаешься.

– Это другое, – упрямо повторил Киприан. – Ошейник никого бы не подвергал опасности…

– Реликвия несёт волю Тёмного Короля! – воскликнул Уилл. – Он везде, разве не чувствуешь? Все магические предметы содержат частицу его силы! Хранители погибли именно потому, что проходили ритуал и пили из Чаши. Они сами лишили себя шансов на победу, ведь всё это время Тёмный Король находился в Чертоге. В их разуме, в их плоти. Думаешь, это просто случайность? Жестокий поворот судьбы? Нет, враг планировал это! Ошейник на шее Джеймса – тоже часть его плана. А ты собираешься исполнить чужую волю… – он помедлил, но договорил фразу: – совсем как Хранители.

– Неправда! Члены ордена сражались против тьмы. – Руки Киприана сжались в кулаки. – Они охраняли рубежи веками и вели войну задолго до того, как ты появился в Чертоге. А когда пришла тень – пожертвовали собой, чтобы остановить её!

– Посмотри, – Уилл схватил послушника за руку и подвёл его к старику, который покачивался в кресле. – Взгляни на Готье. Ошейник изуродовал его и весь его род так, что они могли лишь охранять реликвию и передавать её из поколения в поколение, пока она не оказалась здесь, в этом доме. У нас. У Джеймса.

Глядя на старика, Уилл чувствовал подавляющую волю Тёмного Короля. Эта зловещая сила расползалась повсюду, давила, душила. Казалось, тысячи тёмных щупалец протянулись из глубин прошлого в поиске жертв.

– Хранители думали, что держат всё под контролем, но ошибались, – продолжил Уилл. – Такова была воля Тёмного Короля. Он желал, чтобы враги испили из Чаши. Именно так и действуют его реликвии: ты считаешь, что используешь их, но на самом деле они используют тебя.

– Тогда что нам делать?! – воскликнул Киприан, с болью глядя на соратника, хотя теперь в глазах отражалось осознание того, что этот путь в самом деле правильный. – Без Чаши, без ошейника… Нас всего трое. Трое против сил тьмы. Как мы будем сражаться, если одна-единственная тень истребила всех Хранителей?

– Я не знаю, – признался Уилл. – Но сейчас мы, возможно, впервые действуем вне замыслов врага. Ты – последний Хранитель. Но также и первый из них, над кем Тёмный Король не имеет власти, так как ты не испил из Чаши.

Киприан судорожно вздохнул.

– Как думаете, Джеймс вернётся к Саймону? – спросила Вайолет в наступившей тишине.

– Этого я тоже не знаю, – сказал Уилл. – Но по крайней мере теперь над ним нет власти Тёмного Короля.

– А Готье? – Девушка посмотрела на старика.

Тот покачивался в своём кресле и выглядел совсем иссохшим: кожа туго обтягивала кости.

– Господин Готье, – позвал Уилл, присев напротив хозяина дома, чтобы их лица оказались вровень. – Боюсь, Джеймс был прав насчёт Софи… Вы остались одни. Мы можем что-то для вас сделать? Что-то принести?

– Да, можешь! – проскрипел старик. – Можешь вернуть мне реликвию – вот что! Я должен был надеть ошейник, а не ты…

Уилл резко поднялся. Ему стало очень не по себе.

Они принесли немного хвороста, шесть яиц, которые нашли снаружи, груду яблок, собранных на разросшемся дереве, и ведро свежей воды. После чего покинули дом, но ещё долго слышали возгласы и причитания Готье:

– Это я, я должен был обладать Предателем! Он должен быть моим! Подчиняться мне, с моим ошейником на шее…

* * *

Подавленные путники ехали по болотам к полуразрушенной арке, которая теперь вела в опустевший и тихий внутренний двор. Возвращаться не хотелось, и даже врата казались зловещими, напоминая вход на кладбище. Под тяжёлым серым небом тянулась нескончаемая топь, холодная и влажная. Копыта коней месили густую грязь.

– Что мы скажем Грейс и Саре? – спросил Киприан, пустив коня вперёд, чтобы поравняться с Уиллом.

До этого момента послушник не проронил ни слова. Всю жизнь он тренировался, готовился к тому, чтобы стать Хранителем, блюдя древние традиции и следуя кодексу чести. Без направляющей длани ордена он просто не знал, что делать. Да, Киприан отказался испить из Чаши, но кроме этого не осталось никаких ориентиров. А сама мысль о том, что он всё-таки Хранитель – какими те должны были являться изначально, – казалась новой. Он спросил про Грейс и Сару не из любопытства, не язвительно, а потому что в самом деле нуждался в ответе.

И был прав. Что сказать адепткам? Как объяснить, почему вернулись с пустыми руками? Или почему Уилл отдал единственное оружие, которое можно было использовать против Саймона? Что Короли-Тени скоро будут на свободе, и некому их остановить?

Будущее выглядело туманным, и Киприан не знал, как помешать врагам, – понимал лишь, что был совсем не готов к грядущей битве.

– Уилл? – позвал чей-то голос.

Вайолет обнажила меч. Со стороны арки приближались двое всадников.

Даже среди серых болот одна из наездниц сияла. Её красота походила на весенний солнечный свет, хотя и сама девушка, и её хорошенькая серая в яблоках лошадка выглядели в топях совершенно неуместно. Синее платье для верховой езды покрывали пятна. Грязь забрызгала и живот уставшей лошадки.

Следом на маленьком пони ехала девочка лет девяти-десяти, бледная, с густыми бровями. Сестры были так не похожи друг на друга! Обе смотрели на Уилла.

– Ты сказал, если мне будет угрожать опасность, я должна приехать сюда, – выдохнула Кэтрин.