Сибилла на вид была не намного старше самой Розы: лет пятнадцать, а может, шестнадцать в лучшем случае. Она выглядела очень хрупкой, утопая в одеялах и подушках, бледной, слабой и была без сознания.

Джесс наблюдал, как Морган положила руку подруге на плечо, склонилась над ее головой и начала плакать. Молча и душераздирающе.

– Сэр, – раздался недовольный голос врача у Джесса над ухом, – уходите. Сейчас же.

Джесс вздрогнул, развернулся и последовал за женщиной на выход.

– Погодите, – сказал он. – Что с ней случилось? С той девушкой?

– Я не могу обсуждать это с вами.

– Нет, погодите. – Джесс вынудил ее остановиться и посмотрел прямо в глаза. – Что произошло?

Женщина быстро отвела взгляд.

– Я же говорю вам, что не могу обсуждать это с вами. – Однако она и не пошла тут же прочь и после короткой паузы прошептала: – Выпила яд. И она не первая, кто так поступает.

Джесс постарался говорить так же тихо, когда спросил:

– Но почему?

– Не каждый доволен своей судьбой, – ответила женщина, а затем наконец отстранилась, собираясь уйти прочь. – Или же может с ней справиться. Вам следует уйти. Сейчас же.

Джесс снова посмотрел через плечо на опущенные шторки. Морган, должно быть, их не слышала, и он до сих пор видел ее тень за тканью, склонившуюся над подругой. Она до сих пор грустила и плакала.

«Я не позволю подобному произойти с тобой, – мысленно пообещал ей Джесс. – Как бы ты сейчас ко мне ни относилась, неважно. Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что и с Сибиллой».

Джесс проводил Томаса к остальным их друзьям, где тот мог снова чувствовать себя в безопасности, а сам остался ждать на лестнице, пока на ступеньках не появилась Морган. Она не подняла на Джесса глаза, выглядела утомленной и одинокой и вместо того, чтобы подниматься на жилой этаж, внезапно развернулась и пошла вниз. Прочь от Джесса. Прочь от всех остальных.

Джесс тихонько пошел за ней следом, держась на расстоянии.

Морган спустилась на два этажа, прошла по коридору, и когда Джесс последовал за ней через густую тьму, то внезапно почувствовал, как к его горлу приставили холодный нож. Пришлось замереть.

– Прости, – тихо произнес Джесс. В ответ Морган снова печально вздохнула.

– За что?

– За то, что не понимал. Тебе следует держаться подальше от этого места, потому что ты этого хочешь. Неважно, чего хочу я. – Он сделал паузу, колеблясь. – Твоя подруга. Она выживет?

– Да, – ответила Морган. – И это почти что так же ужасно. Видишь ли, теперь ее будут считать опасной для самой себя, так что у нее отнимут последние остатки свободы. Она этого не выдержит. И все же ей придется.

– Он настолько плохой? Ее партнер?

– Нет. Искандер хороший. Но Сибилла… Она была влюблена в кое-кого другого.

– В кого?

Морган развернулась и прижала ладонь к щеке Джесса. Ее прикосновение было мягким и нежным, а еще очень внезапным, и Джессу пришлось приложить немало усилий, чтобы не поддаться искушению и не обнять ее.

А потом Морган ответила:

– В меня.

В первую секунду Джесс не мог сообразить, о чем говорит Морган, а потом у Джесса все внутри свело от отчаяния.

– Ты… – начал было он. – Ты с Сибиллой?

– Нет, Джесс, я вовсе не это имела в виду. – Морган убрала руку от его щеки, и ему внезапно стало жутко холодно. Даже во мраке он чувствовал, как Морган делает шаг назад. Его глаза наконец привыкли к темноте, и он начал различать серые тени и теперь видел очертания Морган. Точно она была призраком.

– Она всегда относилась ко мне по-доброму. Она единственная, кто ко мне так относился с самого начала, и мы проводили много времени вместе. Я ей нравилась. Я не понимала… не понимала сначала, что она видела во мне больше, чем подругу. – Боль прошлого до сих пронизывала каждое слово Морган, и Джесс чуть было не поморщился от этих эмоций. – А когда поняла, то не знала, что сказать, разве что то, что я… Что я не могу быть с ней. Я чувствовала себя паршиво из-за этого. Думаю, она видела во мне… видела во мне спасение от Искандера. Но я никогда… никогда… – На этот раз не оставалось сомнений, что Морган плачет, Джесс слышал, как печально срывается ее голос. – О боже, Джесс. Я не сказала ей, что собираюсь сбежать. И оставила ее совсем одну. Ты предал меня, а я предала ее. Мне следовало хотя бы попытаться помочь и ей тоже сбежать. Я ведь знала, что она в таком же отчаянии, как и я!

Джесс до сих пор с трудом усваивал все услышанное, и сердце у него в груди стучало так сильно, что было физически больно.

– Это не твоя вина, – наконец сказал он. – Ты хотела помочь нам спасти Томаса. И ты это знаешь.

– Все куда серьезнее. Я еще хотела сбежать от Доминика в ту ночь, – сказала она. – Мы оба пытались поступить правильно, не так ли? Однако, что бы мы ни делали, все выходит всегда неправильно.

Джесс наконец осмелился обнять Морган, и, поначалу напрягшись, она через секунду обмякла в его руках, прижавшись к нему. Джесс поцеловал ее в щеку, и она обняла его за шею, прижавшись крепче.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Никогда не переставала любить, Джесс… Я хочу, чтобы ты это знал. Мне просто… просто было так одиноко здесь, и ты был единственным, кого я могла в этом обвинить.

«Она меня любит. Она все еще меня любит». Эта мысль странным образом принесла Джессу душевный покой.

– Прости меня, – шепнул он.

Морган нежно поцеловала его в губы. Это был сладкий и немного печальный поцелуй.

– Я уже давно простила, – сказала она. – А теперь иди спать. Увидимся утром.

Джесс чертовски устал, осознав это, только когда отправился обратно в свою комнату, однако отдохнуть ему пока было не суждено. Дверь комнаты Вульфа оказалась открыта, и с ним внутри были Халила, Томас и Санти. Все повернули головы, когда Джесс проходил мимо, а профессор Вульф произнес:

– Брайтвелл, заходи.

Джесс вошел и остановился, устало опершись плечом о стену. Вульф, разумеется, прохаживался по комнате, что давно казалось его типичной привычкой. Халила с Томасом сидели рядом, молча наблюдая за профессором. Санти же налил Джессу стакан вина, и Джесс сделал глоток, а потом спросил:

– Итак, что происходит?

– Мы пытаемся решить, что нам делать дальше, – сказал Санти. – И пока все не очень-то хорошо. Учитывая, что, что бы мы ни делали, вряд ли нам удастся выбраться из Железной башни, а если и удастся, то нет такого исхода событий, где мы можем убраться из Александрии, оставшись в живых.

– Ник.

– Нет смысла что-то обдумывать, если мы слишком устали, чтобы хотя бы просто думать, – ответил он вполне логично. – Твоя мать вряд ли сдаст нас прямо сейчас, верно? Или же станет убивать нас, пока мы спим?