сошлись в моей голове, и мне лишь оставалось воплотить их в жизнь, но для этого потребовалась бы помощь моего отца, и я впервые пришел к нему в попытке объяснить свой замысел.

* * *

Я возвращалась с тренировки тропой через сад, размышляя о том, придут ли родители сегодня домой. Каждый из них закрылся в своем мирке, пытаясь найти утешение в молитве и книгах. Даже мой брат в последнее время стал закрыт ото всех, и я часто заставала его шепчущим что-то, будто он говорил сам с собой. Меня пугала и расстраивала его отчужденность, и в семье, полной когда-то понимания и любви, я все сильнее чувствовала себя одиноко. Тренировки стали возможностью скоротать время и соприкоснуться с окружающим миром, а не просто любимым занятием.

Пробираясь мимо лаборатории, я услышала грохот и приглушенные крики. Мне показалось, что спорят двое, и мое сердце похолодело, неужели Аргиан снова что-то натворил? Он влез в эксперимент или пытался что-то выведать?

Пробежав к двери, я влетела под стеклянный свод и замерла на пороге, в ужасе сжимая свой лук в руке. Мой брат, мой одаренный, славный Аргиан сжимал в руках золотое копье, пронзая сердце отца. Кровь капала на пол, приближая смерть моего родителя, а я не могла сказать ни слова. Искаженное ненавистью лицо брата повернулось ко мне, и он внезапно смягчился. Что-то прошептав, он резким движением выдернул оружие и повернулся ко мне, в его свободной ладони я заметила странный черный фолиант.

— Он не оставил мне выбора, Люмия.

Мои руки сами по себе выдернули стрелу из колчана и натянули тетиву. Слезы застилали глаза, но я точно знала, что не промахнусь.

— Сестра, тебе не стоит этого делать, я не трону тебя.

— Замолчи!

Сжав зубы, я отпустила стрелу, позволив ей вонзиться в сердце предателя, но темная пелена, внезапно выдвинувшаяся из тени Аргиана, защитила его, сжигая стрелу в своих объятьях.

— Некрос… ты все же обратился к нему.

— И знаю так же хорошо, как и светлую магию, они равноценны и неотделимы друг от друга, пойми, я не желаю тебе зла, я лишь хочу спасти наш народ.

Пелена сошла обратно в тень, и брат попытался подойти ближе, но я тут же бросилась к отцу, где-то в глубине души надеясь, что все еще не кончено.

— Люми.

Увидев рану, я сама чуть не взвыла от боли. Упав на колени, я безнадежно прикоснулась к ней, направив магию и попытавшись исцелить, но мои силы были лишь каплей в море.

— Папа, папа, прости я не могу…

Его рука накрыла мою ладонь, останавливая меня. Отец, захрипев, сжал мои пальцы.

— Защити свою мать, прошу тебя…

Мое горло сжало, словно в тисках, и я, закивав, наклонилась ниже, прикоснувшись губами к его лбу.

— Обещаю.

Моего плеча коснулась рука брата, и я с отвращением скинула ее с себя, словно ядовитую змею. От него веяло темной магией так сильно, что я едва могла дышать, а мои собственные силы угасали.

— Люмиэль, прошу, позволь мне объясниться.

— Я ни за что на свете не стану прислушиваться к тебе, не после того, что ты сделал.

— Тебе придется…

— Нет!

Встав, я выдернула новую стрелу и, развернувшись к Аргиану, успела воткнуть ее в шею эльфа прежде, чем поднялся щит. Золотое копье дрогнуло в его руке, и я поспешила ударить ее, обжегшись о ручку. Со звоном оружие упало на пол, а я, получив мимолетную возможность уйти, рванула к выходу, надеясь добраться до храма матери раньше брата. Если мне повезет, я увезу ее отсюда и вернусь поквитаться с Аргианом позже, если мне выпадет хоть шанс, я смогу собрать восстание и защитить наши земли от новой беды, если боги услышат нас, мы сможем противостоять тому, кто наблюдает за нами из тени предателя.

Древо с ненавистными плодами

Tremor on my heaven son

Tares above my kingdom come

Thanatos — SoapSkin

Проклята земля, где мертвые мысли оживают в новых причудливых воплощениях; порочен разум, пребывающий вне головы, его носящей.

«Некрономикон» — Абд-эль-Хазред

Еще несколько дней я прождал в своей камере, прежде чем меня, словно раба, погрузили в специальную клеть и перевезли к границе страны. Путь не был близким, и моя богиня не могла больше меня навещать, но я достойно держался, стараясь сберечь остатки своих сил. С содроганием я ждал того, что мне принесет новый поворот в моей жизни, и размышлял, как стоит лучше всего поступить с Аргианом. Его силы мне понятны, и убить его раньше не составило бы особого труда, но теперь я изможден, и мне потребуется время, чтобы восстановиться и прийти в себя. Было бы правильно, если бы я переждал хотя бы неделю в близлежащей деревне, вдумчиво и спокойно собирая провизию или как минимум сменив одежду с коронации, но чем ближе мы подъезжали, тем сильнее меня охватывала жуткая, леденящая тревога. По ночам ее сменяли кошмары, терзавшие мой разум чужими далекими голосами, один из которых мне был смутно знаком, будто я слышал его раньше, но вспомнить, увы, не мог. Слова его, всплывая в голове, приносили еще более отвратительные видения мерзкой черной плоти аморфного чудовища с множеством протуберанцев. Я не понимал этих видений, я не знал, чем это может быть, но точно видел не впервые и, кажется, даже в этой жизни встречал подобное в мутных грёзах, что когда-то навеяла мне богиня на площади города.

Достигнув границ королевства, стража, сопровождавшая меня, скинула клеть с повозки и, не прощаясь, развернулась обратно к столице, оставив меня лежать скованным.

Не сказать, что я рассчитывал на более человеческое отношение к себе, но, чтобы выбраться, мне пришлось немало повозиться, разбивая прутья и выбираясь из-под действия ограничивающих печатей. Затем дождавшись, пока моя магия хотя бы частично вернется ко мне, снял оковы, впервые за долгое время позволив моему телу двигаться свободно. Руки и ноги пекло и щипало, движения шеей отдавались болью по всей спине, но я, сжав зубы, упорно продолжил свой путь. По крайней мере, думал я, в одном мне повезло — сейчас еще было лето, и на улице было тепло, в первой попавшейся реке я смог привести себя в относительный порядок. Мой костюм был безнадежно испорчен, в нем едва ли можно было узнать некогда хорошую одежду, денег в карманах не было ни гроша, но из еды я смог найти рыбу, поймав ее при помощи магии.

Пересекая границу, я наткнулся на мелкую