внутри оных было бы убрано». По сем сжал свое кольцо и надел на руку, а оные кавалеры в то же время от него сокрылись. И как наступила ночь, то королевич, раздевшись, постлал свое платье на приготовленный к тому уборный столик, лег спать на уборную свою постелю, и занимался почти во всю ночь мыслями такими, будет ли исполнено то, что он приказывал своим кавалерам, и в сих мыслях уснул крепко и спал до самого утра.

В следующий день, пробудясь от своего сна, видит себя уже не в хижине, но в пребогато убранных каменных палатах и на великолепной постели, вкруг которой был пребогатый занавес с золотым газом и балдахин с серебряною бахромою, шелковым снуром и золотыми кистями. Подле же самой кровати стоял уборный столик, на котором лежал парчовый шлафорок и туфли, вышитые различными шелками. Королевич, вставши со своей постели, надев на себя шлафорок и туфли, начал ходить по всем покоям, рассматривал в них убранство, живописи и премножество портретов разных королей с их фамилиями; напоследок, вошед в особливую комнату, увидел в оной два портрета, завешенные малиновым бархатом, из коих один был того королевства короля, а другой его дочери, прекрасной королевны. Увидя оный, пришел в несказанное изумление и говорил сам себе: «Я сомневаюсь, чтобы таковая красота могла точно существовать на свете, но думаю, что господа живописцы делают сие в удовольствие своего короля».

Королевич, ходя довольное время по всем комнатам, всему удивлялся, а наиболее тому, что не видал в них ни одного человека. И так вздумалось ему позвать к себе своих кавалеров. Как скоро снял с руки перстень, развернул кольцо оного, то вдруг предстали пред него двенадцать кавалеров, которые с учтивостию ожидали от него приказания. Видя их, королевич приказывал им, чтобы в следующий день при его дворце были камер-пажи и лакеи, и всякого рода люди для его услужения, также чтобы богатая карета и лошади с золотым прибором; а сверх всего, чтобы к королевскому дворцу сделан был мост, устланный алым бархатом, обложенный по краям золотым гасом; сверх же всего, чтобы по обеим сторонам моста стояли разные деревья с плодами, на коих бы сидели разного рода птицы и приятным своим пением услаждали его. Отдав такое приказание, сложил кольцо и надел на руку перстень; в то же время и кавалеры сделались невидимы. По наступлении же ночи лег спать, занимаясь только мыслями об одной прекрасной королевне, и всячески желал ее иметь своею супругою. Как скоро он пробудился поутру, то увидел в своих покоях всякого рода служителей и, встав с постели, усмотрел с постели мост к королевскому дворцу, весьма сему удивлялся и приходил в великое восхищение.

Между тем король встал поутру и, увидев из палат своих прекрасное здание и мост, сделанный ко дворцу, удивлялся, что оное построено было в толь кроткое время, а притом досадовал на то, для чего без его позволения, и, не доверяя сам себе, приказал позвать прекрасную свою дочь и, показывая ей оное, спрашивал, в самой ли вещи сие находится или ему представляется. Королевна же уверяла своего родителя, что сие не представление, но в самом существе находится; потом просила своего родителя, чтобы он изволил послать для изведания, кто такой живет в оном великолепном доме: конечно, не простого рода, но королевич, либо царевич и имеет какую-нибудь хитрость. Рассуждала также она сама с собою, что если бы увидела оного королевича и когда он собою не гнусен, то бы с великою своею охотою желала быть его супругою.

Король, на другой день отправив своего посла в оный дом, с почтением и учтивостию приказал спросить, кто такой живет в сем доме и для чего без позволения королевского принял смелость построиться на том месте. Как скоро посол приехал к оному двору, то встречен был лакеями и введен в покои, в коих он, усмотря чрезвычайное убранство, удивлялся до бесконечности. Потом, пришед к королевичу, отдал ему почтение и по приказанию короля своего спрашивал о его чести и предложил, для чего он построился без позволения его королевского величества. Выслушав сие, королевич отвечал, что он королевский сын. Что же касается до того, что он без позволения королевского построил сей дворец, то в том просит извинения, и если угодно его величеству, то «я за таковой мой поступок в состоянии заплатить дани столько, сколько потребно будет королю»; по окончании чего с честию отпустил посла, одарив его щедро драгоценными вещами. Посланник, возвратясь к своему королю, объявил о всем ему обстоятельно, присоединя к тому и то, что каковое убранство находится в покоях королевича, такого во всем их королевстве найти неможно. Сие короля привело в несказанное удивление, а наипаче его дочь, прекрасную королевну, и желательно ей было все оное увидеть собственными своими глазами.

Острион-королевич, как скоро проводил с честию королевского посла, то тот же самый час снял с своей руки перстень и разогнул кольцо: предстали пред него двенадцать кавалеров и требовали от него приказания. Королевич отдал им приказ, чтобы они сделали двенадцать серебряных блюд и вызолотили высокою работою, из которых на шести сделать надпись на имя короля, а на последних шести на имя королевны, его любезнейшей дочери, и чтобы на оных блюдах положены были драгоценные подарки, каковых вещей не находится в их королевстве. Все же сие приказал изготовить к следующему дню. На другой день королевич, как скоро встал с постели, то увидел, что уже приказание его было исполнено. Долгое время удивлялся он сему, а притом и веселился, что сие нимало не будет противно королевне и ее родителю. После сего королевич отправил от себя посла к королю, при коем и оные подарки, которые приказал нести двенадцати человекам. Лишь только посланник с прочими двенадцатью человеками стал подходить к королевскому дворцу, то король в самое то время смотрел из окна с прекрасною своею дочерью и, увидя оное, приказал посла Остриона-королевича принять во дворец с великою честию и представить к себе немедленно. Посланник, вошед в королевские палаты, вскоре допущен был в аудиенц-камеру и поднес от имени своего королевича присланные подарки его королевскому величеству и прекрасной королевне. Приняв оные, король с великою радостию благодарил королевича и при том просил его, чтобы он в следующий день пожаловал во дворец к обеденному столу. Одарив посла, щедро отпустил его, а королевна чрезвычайно удивлялась присланным подаркам и из одного куска парчи приказала себе к следующему дню сшить платье.

В следующий день