прошлый раз Нагиль видел это лицо, когда был Драконом, и не смог бы распознать в нём обман, даже если бы тогда не думал только о спасении Сон Йонг. В этот раз еле сдерживаемая злость тоже слепила ему глаза.

Каким образом мастер умудрился скрывать свою истинную личность так долго? Больше шести лет этот человек выдавал себя за другого, пользуясь привилегиями генерала чужой страны. Почему этого не замечали вассалы настоящего Тоётоми?

Генерал раскинул руки, будто приветствовал старого друга.

– Мун Нагиль! – сказал он сиплым голосом. Это был голос старика, не сильного мужчины. – Вот мы и встретились. Я ждал этого момента долгие годы.

– Мы виделись, – выплюнул Нагиль. – Год назад, когда ты хотел превратить невинную женщину в свою зверушку.

– Тогда я говорил с Великим Зверем, – пожал плечами генерал, – а не с тобой лично.

– Теперь я здесь. Говори со мной лично.

– Ах, эта злость… Раньше ты таким не был. Должно быть, предательство брата тебя подкосило? – Он даже не смотрел в сторону Рэвона, но тот, стоя рядом с Нагилем, рвано выдохнул, тоже сдерживая ярость. – Досадная участь для того, кто сражаться против него никогда не желал. Впрочем… Такова цена силы. Получил ты всё же немало.

– Не то, чего заслуживал, ты это хочешь сказать? – спросил Нагиль. Он шагнул вперёд, Рэвон придержал его за руку. Рано, брат.

– Мы все заслуживаем не то, что получаем, – согласился генерал. Покажи своё лицо, зло думал Нагиль, эта мысль стучала в висках, билась в жилах вместе с кипящей кровью. Покажи лицо, трус. Столько чужой Ци бьётся в этом теле, что тратится на обман!

– Зачем ты хотел нас видеть? – спросил Рэвон, пока Нагиль высматривал хоть одну знакомую черту в узких заплывших глазах, в болезненно бледной коже. Генерал поморщился, будто услышал неприятное слово.

– Нас? – осклабился он. – Мой дорогой друг, тебя видеть мне совсем не хотелось, не после того, как ты вероломно бросил меня в Ульджине. Впрочем, чего ещё было ждать от предателя родины. Ты предал одну сторону, затем предал меня. Вечно мечешься, вечно не знаешь, где твоё место. Нигде тебе не найти покоя, пока ты ждёшь одобрения любого, как побитый пёс.

– Говори за себя, – осадил за Рэвона Нагиль. – Ты предал свою страну, своего брата! Покажи своё настоящее лицо, чтобы твои верные самураи знали, кого защищают!

Генерал изумлённо выгнул тонкие брови.

– Ты думаешь, они не знают? Нагиль, мальчик мой, как бы мне удалось обманывать половину Японии столько лет, если бы у меня не было верных подданных?

Он кивнул стоящим рядом с ним воинам-охранникам, те, не сговариваясь, подошли и приняли у него из рук меч, затем стянутый с головы шлем. Нагиль и Рэвон переглянулись: что он творит, чего добивается?..

– Я хотел, чтобы наша встреча состоялась при иных обстоятельствах, – протянул генерал изменяющимся голосом. Всё больше в нём слышалось хрипа, который Нагиль заметил сразу же при появлении в деревне, всё меньше пробивался в словах акцент. Когда генерал остался стоять перед Нагилем в одном кимоно – шёлк потерял цвет, обтрепались рукава, – его голос зазвучал совсем знакомо. – Я надеялся, ты присоединишься к моей миссии и станешь главным военачальником моей армии.

– Ты хотел подчинить себе всю страну, которая кормила тебя, – выдохнул Нагиль. От генерала отошли его охранники, и тот предстал перед Нагилем и Рэвоном беззащитным стариком, а не сильным воином, за которым шли тысячи японцев.

Лицо его осунулось, пожелтела кожа, на лысой голове проступили родимые пятна. Поблёкли глаза, опустился рот, пробивающиеся над губой усы превратились в длинные белые нити. Нагиль увидел, как меняется в рассвете нового дня генерал Тоётоми, как превращается в того, кто взращивал в юных воспитанниках храма Воды качества, присущие настоящим воинам. Доблесть, честь, честность. Всё это мастер Го попрал, когда решил переметнуться на сторону Японии и сделать Чосон своим врагом.

– Вы постарели, мастер, – процедил Нагиль, всё ещё не до конца веря собственным глазам. В старике сложно было узнать учителя фехтования, и тем более его сложно было принять теперь за генерала японской армии. Тем не менее это был мастер Го. Человек, научивший Нагиля держать меч.

– А ты возмужал, ученик мой, – кивнул мастер Го и улыбнулся. Теперь это была горькая улыбка, полная обиды на мир, от которого он отвернулся.

– Давно не видел твою рожу, – выплюнул, не стесняясь, Рэвон и выругался на ёнглинъ. Мастер в его сторону даже не посмотрел, но Нагиль заметил, что слова задели его. В своём истинном облике мастер Го проявлял больше эмоций, словно лицо Тоётоми было для него настоящей маской, за которой можно было спрятать всего себя.

– Вот, теперь ты меня увидел, – сказал мастер на выдохе. – Что собираешься делать?

Нагиль сжал в руке меч, тот звякнул в теплеющем воздухе.

– О, убьёшь меня? Пожалуй, это будет верная цена за обиду, что я нанёс тебе. Или всё же поблагодаришь своего мастера за подарок?

– Ты считаешь горящий в агонии Чосон подарком? – вспыхнул Нагиль. Мастер склонил голову набок, изобразил на подвижном лице удивление.

– Прошу тебя, я не о Чосоне говорю. Я о женщине, которую твой вероломный брат привёл в наш мир. Не ищи я Дракона Металла, никогда бы ты с ней не встретился.

Хотелось снести ему голову. Расхохотаться. Закричать. Нагиль не решил, что хочет сделать прямо сейчас, и опустил взгляд в землю, на миг прикрывая глаза. Смотреть в лицо мастера, что стал его главным врагом, не было сил.

– И никогда бы она не знала таких лишений, – проговорил Нагиль. – Благодарить тебя не за что. Стольких людей ты погубил в своей жадности, что теперь тебе одна дорога: в петлю.

– Казнить себя я не позволю, – ответил мастер. – Уж лучше смерть от твоей руки. В конце концов, я достаточно обучил тебя, чтобы ты занёс меч над моей головой твёрдо и решительно.

Рэвон не сдержался и рассмеялся первым. Зло, истерично даже.

– Так вот зачем ты пригласил его посмотреть на гору трупов? – выдохнул он. – Чтобы Нагиль, генерал-Дракон, убил тебя и лишил весь Чосон радостного события? Наблюдать за твоей казнью придёт вся страна, сумасшедший старик!

Мастер помрачнел. Плечи его опустились, он качнул головой из стороны в сторону, будто прикидывая, кого слушать. Нагиль смотрел на него, понимая, что теперь наконец-то не испытывает к нему ненависти. Жалкий старик, потерявший всё. Он не заслуживал честной смерти от меча воина, он заслуживал прилюдной казни и пыток, вероятно. Пусть Ли Хон его судит, Нагиль не станет его палачом по своей воле.

– Что ж, я считал, что сумею убедить тебя, мой ученик, – проговорил мастер задумчиво. – Но, вижу, ты принял решение. В таком случае у меня не остаётся иного выхода.

Он махнул рукой, и стоящие по обе стороны от него самураи, а также