Возвращение заводов к постройке паровозов и вагонов на первое время несколько улучшило положение. Верховное командование оказало министру общественных работ дальнейшую помощь, отпуская людей, хотя и неохотно, ввиду того, что это ослабляло армию. Но это являлось неизбежным, так как было необходимо разгрузить железнодорожный персонал. Во многих отношениях мы были подготовлены лишь к непродолжительной войне, теперь нам приходилось здесь, как и в других областях, перестраиваться для ведения длительной войны. При этом наши военные требования к отечественным железным дорогам оставались очень высокими. Мы взяли в свое распоряжение бельгийский железнодорожный парк, а также паровозы и вагоны в Северной Франции, но этого было недостаточно. Захваченный русский подвижной состав не мог быть использован из-за более широкой колеи.

К тому же наши союзники являлись тяжелым бременем для наличного состава наших паровозов и вагонов. Много сотен германских паровозов и несколько десятков тысяч германских вагонов находилось в движении на австро-венгерских железных дорогах. Болгария и Турция в свою очередь получали от нас железнодорожную материальную часть, а также персонал. В последнее время мы захватили подвижной состав в Румынии, но неприятель успел отправить в Молдавию несколько тысяч германских вагонов и оставил их у себя. Оккупированные нами области, с их большими расстояниями, требовали для обслуживания железных дорог целую армию людей и большое количество материальных средств.

Верховное командование обратилось через посредство начальника полевых железных дорог к министру с целым рядом предложений с целью различными мероприятиями, как, например, сокращением железнодорожного сообщения, достигнуть большего урегулирования его в Германии. В том же духе велась работа в оккупированных областях. То, что не удалось тогда и что было даже невозможно в полном размере по условиям нашей экономической жизни, впоследствии пришлось проводить под гнетом условий перемирия и революции. Насколько положение транспорта было напряженным, видно из того, что пороховые заводы и заводы взрывчатых веществ, от которых все зависело, по целым дням бездействовали. Железные дороги не доставляли им угля, хотя он и имелся. Дело дошло до того, что я приказал ежедневно мне докладывать о снабжении пороховых заводов.

Начальник полевых железных дорог полковник фон Ольдерсгаузен и начальник его штаба майор фон Штокгаузен были люди, исполнявшие свои широкие задачи с большим пониманием дела. Они все время находились в самых тесных сношениях с военными железнодорожными учреждениями союзников и с министрами путей сообщения государств германского союза. Многообразие германских железнодорожных управлений существенно затрудняло дело. Мы страдали от того, что не создали большего единообразия еще до войны и не побуждали к тому же союзников. Бавария, например, имела гораздо меньше тяжелых паровозов по отношению к протяжению ее железнодорожной сети, чем Пруссия. Баварский паровоз требовал других запасных частей, чем прусский. Многого можно было достигнуть и не затрагивая конституции.

Положение транспорта также страдало оттого, что управление судоходством по каналам и рекам не было централизовано. Оно не получало того развития, которое настоятельно требовалось. С течением времени этот пробел должен был быть пополнен. Был создан особый отдел судоходства. По моей просьбе имперское военное министерство оказало помощь персоналом.

Условия сообщений, бывшие зимой 1916/17 года очень плохими, впоследствии улучшились. Зимой 1917/18 годаположение опять стало напряженным, однако не в такой мере, как в предыдущем году. Министр общественных работ со своей стороны старался использовать все, что было возможно, для поднятия транспорта.

Уголь и железо являются основой всей военной промышленности. То и другое мы имели у себя в стране. Рудные разработки в Лонгви и Бриэ, бельгийский угольный бассейн, части северофранцузского и польского угольных районов, последним из которых мы заведовали сообща с Австро-Венгрией, значительно улучшили наше положение и по отношению к нейтральным странам. Мы приступили к разработке угля на северо-востоке Сербии. Мы пробовали также побудить Турцию лучше использовать свои источники. Мы давали уголь нашим союзникам и взамен получали только от Австро-Венгрии богемский бурый уголь для Саксонии и Баварии. В обмен на уголь и железо нейтральные страны давали, кроме всего прочего, продовольствие и деньги для улучшения нашей валюты, а также лошадей. Таким образом, уголь и железо фактически являлись силой.

Зимой 1916/17 года нужда в угле в Германии значительно возросла. Это сильно понизило настроение и побудило к решительным мерам. Снабжение Германии углем не было урегулировано, добыча его сильно уменьшилась. Как я уже говорил, в феврале 1917 года я предложил имперскому канцлеру назначить особого комиссара по угольной промышленности. Только тайному советнику Штутцу удалось внести порядок в угольный вопрос, т. е. преодолеть по крайней мере самые главные трудности и несколько урегулировать распределение угля для домашнего отопления, освещения и транспорта, для сельского хозяйства и промышленности, для железных дорог и флота. Мне было чрезвычайно тяжело, по его докладам в мае и июне 1917 года, ослабить армию еще на 50 000 человек, особенно имея в виду большое наступление Антанты на Западном фронте, и связанные с ним колоссальные потери. Об этом надо помнить при чтении истории того периода. Верховное командование взяло на себя эту ответственность, чтобы создать из родины прочную базу ведения войны во вражеской стране. Я еще раз подчеркиваю здесь, что такое ослабление войск все снова и снова возлагало на верховное командование обязанность по отношению к солдату на фронте – неустанно настаивать на поднятии производительности труда и на использовании рабочих сил в Германии. Отечество не вернуло армии этих сил; производительность труда на родине даже понизилась. Это было, конечно, чувствительным ударом.

Железо не имелось в таком изобилии, как уголь. Было затруднительно производить достаточное количество стали, особенно твердой. Мы получали железную руду в большом количестве из Швеции, существенное значение имела для нас также руда в Поти, в Закавказье. Для производства стали требовался еще, кроме того, лом. Мы очень много вывозили его из оккупированных областей. Не одно фабричное здание должно было, вследствие объявленной нам блокады и требований воины, пасть жертвой нашей военной промышленности, чтобы дать нам старое железо на изготовление стали для орудий и снарядов. Постепенно производство стали сделалось достаточным. Надо было распределять сталь для дальнейших назначений, например для орудий, снарядов, колючей проволоки; в особенности нужно было обеспечить часть, которая должна была пойти на ремонт железных дорог.

Наряду с углем, железом и сталью очень серьезное значение для общего хода войны имело горючее для подводных лодок, грузовиков и аэропланов, а также смазочные материалы. В этом отношении мы зависели от Австро-Венгрии и Румынии. Так как Австро-Венгрия не могла нам дать достаточно нефти, и все попытки поднять ее добычу оставались безуспешными, то румынская нефть получила для успешного ведения войны решающее значение. Однако, несмотря на доставку