определении объема оперативной памяти для каждого компонента емкости ее заранее не установили. Отсюда и пошли все беды: общие размеры системы увеличились, а скорость заметно уменьшилась.

— У нас немного иные обстоятельства, — вмешался Петр Яковлевич. — У меня есть два предложения. Первое — разработать программу с многими факультативными свойствами, каждое из которых не требует большой памяти. Второе — предусмотреть генератор со списком вариантов и приспособить программу к каждому из них.

— Согласен, — кивнул Мирослав Михайлович. — Разработку техники и планирования всей системы будем вести параллельно. Сколько времени понадобится? Треть отводим на проектирование. На кодирование команд — четверть. На подготовку отдельных компонентов и модулей — столько же. И на комплексную подготовку — тоже.

Тут же были созданы небольшие — по пять-шесть человек — бригады. Петр Яковлевич на скорую руку набросал схему подчиненности и взаимодействий бригад, систему связи между ними.

Григорию досталась разработка двигательных актов нижнего уровня. Ромашко выделили подсистему планирования. Лесю Пруту поручили общую компоновку.

— Общий вид системы определим на машине. Сымитируем. В ближайшие дни каждый получит график исполнения, — Мирослав Михайлович снял очки, протер стеклышки носовым платком, оглядел собравшихся. — Без очков вижу вас как в тумане... Так же, как и вашу программу... Э-э! Не боги горшки обжигают!

— Если бы горшки, — озорно усмехнулся Григорий. — Это дело куда проще!

Все засмеялись, задвигались. Мирослав Михайлович, подняв руку, задумчиво произнес:

— Не совсем верно, Григорий Васильевич. Мне вот что пришло на ум. Картина, опера, стихотворение, вычислительная машина или программа для нее сперва возникают в мозгу как идеи. Когда же мы переходим к их воплощению в краски, звуки, слова, металл, они приобретают физические свойства. Способы воплощения их тоже конкретные, физические: перо, бумага, логические схемы, модули. И начинается и разворачивается процесс создания, чтобы, в конце концов, приобрести вполне осязаемую форму и предназначение. Ну а когда же заканчивается процесс создания?

— Когда выдают прогрессивку с премиальными, — засмеялся Григорий.

Мирослав Михайлович поморщился:

— Это результат, эквивалент, оценка затраченных усилий. А процесс заканчивается тогда, когда кто-то увидел картину, прослушал оперу, воспользовался машиной и тем самым вступил в тесное взаимодействие не только с готовым произведением, но и с начальным замыслом, с его трансформацией. Только тогда можно считать процесс создания завершенным. Ясно, Григорий Васильевич? Итак, в путь!

...Аида редко видела Григория, как она говорила, в «нормальном виде». Едва успевало показаться солнце из-за Княжьей горы, чтобы кинуть горсть теплых лучей в окна, как он вскакивал с постели, быстро одевался, наскоро завтракал и бежал к трамвайной остановке. В центре города возле перекрестья трамвайных линий его поджидали Лесь Прут и Василь Гарба. Они молча кивали друг другу, молча выкуривали по сигарете, поеживаясь от утренней прохлады, одновременно бросали окурки в замызганную урну на углу улицы и направлялись к проходной лаборатории. Их каблуки швыряли звонкую дробь на пустые пока тротуары и мостовую.

В лаборатории Василь включал машину, и они начинали прогон контрольных программ. Вскоре прибегал Ромашко — он жил за городом в селе с чудным названием Холодноводкивка. Раньше село называли Зимней Водой, но какой-то исполкомовский мудрец предложил новое название. И теперь водители автомобилей называли село не иначе, как «Смесь воды с водкой».

Просматривая столбики формул, Григорий видел за ними емкости, триоды, диоды, пучки разноцветных проводков — все то, во что перельется, в чем материализуется его мысль, став видимой, ощутимой. Он хотя и неясно, но в общих чертах уже представлял то, что может возникнуть из его поисков. Петр Яковлевич назвал это «что-то» «Схват». Нет, «Схват» не будет механической копией руки, не будет каким-нибудь хватательным приспособлением. Он будет ощущать предметы на ощупь, определять их твердость, упругость, вес. Он будет осматривать предметы при помощи телекамеры, определяя их ширину, высоту, объем. О, «Схват» будет способен на многое!

За три незаметно пролетевшие недели отработали методы анализа воображаемого строения схематической модели, включая ее графическое изображение, проекции. Григорий радовался тому, что у них появилась точная «маршрутная карта» — поэтапное описание того, как будет действовать их механизм и его управление.

Потом они сообща разработали блок-схему, отображавшую главные элементы модели, и установили взаимосвязь между ними. Василь предложил использовать для разработки блок-схемы принятые программистами и системными аналитиками специальные обозначения.

— Посмотришь на них — и легко ориентируешься без пояснений. Вот, пожалуйста: опрокинутая кверху трапеция — это ввод и вывод. Она обозначает всякую операцию превращения информации в форму, пригодную для обработки. Ромб — принятие решения. Знак молнии — линия связи — направление передачи информации из одного пункта к другому. Круг — соединитель или место вывода из блок-схемы. Эллипс — начало, конец или пункт отсоединения системы.

— Сколько маршрутов... — недовольно буркнул Ромашко. — Лишние хлопоты.

— Э нет! — не согласился Василь. — Такая схема дает нам возможность определить пункты принятия решений или выбора. — Он быстро набросал на ватмане несколько обозначений, соединил их линиями, разветвляющимися от блока решений. — Взгляните: вот здесь исполняется какая-нибудь наша задача, приказ. Что будет дальше? Проследим! Процесс пойдет по линии, связанной с ответом на вопрос, поставленный нашим условием.

День за днем, продвигаясь в обратном направлении, они подошли вплотную к моделированию подсистемы — вход, механизм, выход, функциональные блоки. Более сложным было для Ромашко по математическим описаниям системы и ее известным откликам найти входной сигнал, который этот отклик вызвал.

Ромашко долго ерзал на стуле, покрякивал.

— Петрович, — подошел к нему Василь. — Что вы мучаетесь? Мы же с вами нечто подобное проделывали для Олияра.

— Так-так-так, — снял очки Ромашко. — Уравнение с описанием поведения динамичной системы на заданный входящий сигнал.

— Точно как у моей тетки! — воскликнул Лесь Прут, войдя в машинный зал. Пока Савич, Ромашко, Гарба и другие сотрудники готовили программу, он в своем «подземелье» прикидывал, какой станет механическая часть аппарата, подбирал для него материалы. — Например, надоедает мне вечный упрек: «Женись, а то перестану кормить!» Я это воспринимаю как входной сигнал. И, чтобы не быть голодным, подхватываю на улице какую-нибудь девушку или незамужнюю молодицу. Отклик мне известен. Три или четыре дня блаженствую. Тетка и петушка зарежет, и борщ вку‑у-усный сварит, еще и сливовой настоечки на стол поставит, чтобы, не дай бог, не ослаб я от ухаживаний. Уж