Шрифт:
Закладка:
Между тем в действительности мы имеем дело с очередной попыткой организации отдельных хайлендских рот, призванных взять на себя функции первых образчиков и при этом избежать по возможности проявления негативных сторон их службы, вынудивших правительство в 1717 г. распустить роты, набранные в конце XVII в.[962] Нет сомнения в том, что новые отдельные роты действительно являлись своего рода «Стражей». Но для кого они «сторожили»? Что они «сторожили»? И почему они «сторожили»?
В нашем распоряжении имеется документ, формирующий, на наш взгляд, достаточно широкую аналитическую основу заявленным вопросам. В сентябре 1725 г. назначенные генералом Уэйдом капитаны и лейтенанты новых отдельных рот из горцев получили инструкции, определявшие порядок их службы[963]. Очевидно, что перед нами — идеальная модель организации службы «Черной стражи» в интересах Короны в Горной Стране. Последовательное сравнение положений инструкции с деятельностью отдельных рот способно прояснить их природу и помочь ответить на более широкий вопрос о том, как в их повседневной практике соотносились между собой интересы короля, вождя и служивших в них горцев.
Итак, в соответствии с инструкциями генерала Уэйда обязанности отдельных хайлендских рот можно объединить в две группы: во-первых, осуществлять надзор за соблюдением акта о разоружении кланов Горной Шотландии от 1 июня 1725 г. лицами сомнительной лояльности (или несомненной враждебности) новой династии на британском престоле, находиться в постоянном оперативном контакте с командующим королевскими войсками в Шотландии или губернаторами фортов Джордж или Уильям в Горной Стране; во-вторых, предотвращать грабежи и разбой на вверенной территории. При этом капитанам и лейтенантам полагалось содержать роты надлежащего штатного расписания и одеяния, поддерживать установленную дисциплину, регулярно и точно производить выплаты личному составу рот за их службу[964].
В полном соответствии с предложениями генерала Уэйда от 10 декабря 1724 г. и в исполнение принятых по ним парламентских решений к августу 1725 г., то есть как раз к началу второй в истории Горной Страны крупномасштабной операции по разоружению кланов (после памятного похода в Горный Край генерала Кэдогэна весной 1716 г.), были сформированы шесть новых отдельных рот из горцев: три — по 60–70 человек, еще три — по 30–35 человек в каждой роте[965].
Указания командующего от 15 мая 1725 г. определили имена получивших капитанские и лейтенантские патенты и комиссии на набор данных рот[966]. Первые три роты, вышедшими в апреле 1725 г. приказами генерала Уэйда увеличенные до 114 человек на требуемое разоружению Горной Шотландии время, возглавили полковник Уильям Грант из Бэллендэллоха; Саймон Фрэзер, лорд Ловэт; сэр Данкан Кэмпбелл из Лохнелла[967]. Другие три роты, по тем же причинам увеличенные до 71 человека каждая, возглавили полковник Александр Кэмпбелл из Финаба, Джон Кэмпбелл из Кэррика и Джордж Манро из Калкейрна[968].
Новые отдельные роты, общим числом составившие к августу 1725 г., несмотря на временно расширенное штатное расписание, 480 человек, представляли собой в Хайленде внушительную силу, учитывая, что прибывшие в распоряжение командующего королевскими войсками в Северной Британии для разоружения кланов регулярные армейские части не превышали 400 «красных мундиров»[969].
С другой стороны, незначительные результаты реализации акта о разоружении от 1 июня 1725 г., если мы подразумеваем количество и качество сданного горцами генералу Уэйду оружия, ставят под сомнение эффективность вновь сформированных отдельных хайлендских рот. Но в данном случае такая оценка их деятельности в крае будет несправедливой. Действительные причины во многом демонстративной сдачи оружия горцами лежали вне возможностей отдельных рот по их устранению.
Вместе с тем постоянный поиск скрытого от властей оружия и контроль за соблюдением запрета на его ношение, хранение и использование без особого на то разрешения были важными факторами поддержания относительного спокойствия в Горной Стране. И то, что в этой части усилий отдельных рот коронные службы Соединенного Королевства могли им вполне обоснованно доверять, подтверждается и хорошо объясняется самим составом этих формирований.
Политика правительства, в 1720–1730-е гг. ясно отдававшего себе отчет в необходимости поддержания баланса сил в Горной Стране, в отношении отдельных рот была направлена также на то, чтобы их набор осуществлялся исключительно из рядов уверенно лояльных правительству кланов. Не случайно, что три из шести рот из горцев находились под началом представителей самого заинтересованного в британском присутствии в Горной Шотландии клана Кэмпбелл, материальным благополучием и политическим влиянием в Хайленде обязанного Славной революции[970]. В двух других формированиях капитанами были также преданные сторонники правительства[971]. Еще одну роту возглавлял близкий друг одного из самых надежных и ценных агентов Короны в Горной Стране, Данкана Форбса из Каллодена, лорд Ловэт[972].
В то же время клановые интересы направляли действия отдельных рот не в меньшей степени, чем распоряжения командующих королевскими войсками или губернаторов фортов в Горной Стране (чему, безусловно, способствовала сама политика правительства, вынужденно ориентированная в силу некоторых обстоятельств на поддержание равновесия якобитов и сторонников правительства в Горной Стране).
Так, можно с большой долей уверенности предположить, что глава клана Кэмпбелл, герцог Аргайл, с помощью рот компенсировал утрату военной мощи клана в связи с его же экономической политикой в своих обширных владениях, так при этом необходимой по причине враждебных отношений Кэмпбеллов почти со всеми своими соседями[973]. Лорд Ловэт, например, использовал исключительное право на содержание вооруженного отряда для более уверенного разрешения земельных споров со своими соседями МакКензи уже весной 1727 г.[974] И практически все капитаны и лейтенанты вольных рот пользовались преимуществами правительственного покровительства в противоречивых условиях умиротворения Горного Края.
Более того, Саймон Фрэзер, активно ангажируемый сторонниками Якова Стюарта еще с середины 1720-х гг., вновь и окончательно к середине 1730-х гг. переметнулся на сторону якобитов (хотя лояльность лорда Ловэта, видимо, никогда не распространялась дальше его собственной персоны и интересов), так что в его случае верность Короне вытеснялась еще и скрытой враждебностью новой династии[975].
Сложно сказать, что двигало лордом Ловэтом больше — стремление к новому титулу герцога, возможно обещанному при дворе Стюартов, или присущая этому беспокойному жителю Горного Края неистребимая страсть к авантюрам[976]. Очевидно, что новым переходом под штандарт изгнанной династии Саймон Фрэзер в который уже раз рисковал собственной жизнью и с большим трудом возвращенным после событий 1715–1716 гг. высоким положением в обществе, и,
