Существование этих институтов не только обеспечивало работой большое количество людей, а экономические ведомства — рабочими материалами и консультациями. Взаимные контакты и консультации сотрудников этих институтов, принадлежность их к неформальным научным школам, совместная учеба в стенах экономических вузов в прошлом формировали сети контактов. Они в свою очередь использовались для взаимоподдержки, продвижения своих идей, продвижения своих представителей во властные органы и завоевания там административных позиций.

Представители власти занимали по отношению к ученым разные позиции. Учившиеся в московских вузах чиновники хорошо понимали значимость ученых — и как консультантов, и как потенциальных коллег, и как (в некоторых случаях) друзей и хороших знакомых «большого начальства». Провинциалы, занявшие высокий пост, могли относиться и пренебрежительно, особенно если ученые говорили не то, что хотелось бы слышать. Тем не менее ведомственная наука была достаточно высоко востребована и постоянно привлекалась к обсуждению планов, тем более когда речь шла о необходимости перспективного планирования. Это позволяло ученым накапливать и реализовывать определенный властный ресурс, реализующий потенциал и ожидания данной социальной группы.

В качестве иллюстрации тут показателен мемуар академика Леонида Абалкина. В сборнике памяти Косыгина он рассказывает о рабочей группе, трудившейся над докладами Косыгина с 1975 года. Группа заседала в пансионате Совмина «Сосны». Возглавлял ее член-корреспондент АН СССР и заведующий сектором социалистического воспроизводства Института экономики Геннадий Сорокин (в 1940–1950-е годы зампред Госплана СССР, он упоминался выше в качестве одного из разработчиков «хозяйственной реформы» и сотрудников Института экономики). В состав группы входили академик и директор новосибирского Института экономики и организации промышленного производства Абел Аганбегян, упоминавшиеся выше начальник отдела народно-хозяйственого прогнозирования Центрального экономико-математического института (ЦЭМИ) Александр Анчишкин (будущий академик)[903], директор НИЭИ Госплана Вадим Кириченко, зам. зав. сводным отделом Госплана Евгений Иванов (его мы много цитируем во второй части, говоря о Госплане) и другие. Экономические светила жили там по полгода, без выходных, по двое в двухместных номерах. Иногда по воскресеньям приезжали в Москву в Совмин СССР, где встречались с Косыгиным в достаточно официальной обстановке в большом зале, где заседало правительство. В итоге участники рабочей группы были приглашены в качестве гостей на XXV съезд КПСС, где читался подготовленный ими доклад, и им было выплачено по месячной зарплате дополнительно в качестве премии[904].

В этом кратком мемуаре отчетливо видно, что академические ученые-прогрессисты были достаточно важной средой для сохранения реформаторского импульса, заданного в ходе «косыгинской реформы». Важно, правда, при этом было то, чтобы они не предлагали начальству слишком радикальных идей. Но это была не единственная группа «наверху» — про остальные мы будем говорить ниже, — однако именно благодаря перестройке она наиболее известна нашему современнику. Многие из упомянутых нами здесь людей в середине — второй половине 1980-х стали советниками новых лидеров страны, и об их работе на «премьера» «застойного» периода уже никто не вспоминал. В то же время эти люди были «верхушкой айсберга» экономических прогрессистов и представляли руководству адаптированные версии идей куда более радикально настроенных коллег, о которых мы поговорим ниже.

ЦЭМИ, Аганбегян и другие последователи Канторовича в 1960-е — начале 1970-х годов

Будущий последний советский премьер Валентин Павлов в своих мемуарах разделяет экономистов-реформаторов на два сообщества. К одному относятся Леонид Абалкин и Степан Ситарян (сын репрессированного бухгалтера, пасынок доктора экономических наук[905]), которые были включены в «команду Косыгина». Она занималась обоснованием и продвижением «косыгинских реформ». Другая группа состояла из тех, кого в «команду Косыгина» не взяли.

По мнению Павлова:

Косыгин… на дух не переносил Аганбегяна и так и не допустил в свой «мозговой» экономический центр ни Бунича, ни Шаталина, ни Г. Попова[906]… Косыгин считал их, как мне говорили, скорее популяризаторами науки, чем серьезными исследователями… <…> Постепенно [они] сплотились в своего рода «экономическую оппозицию», сформированную вокруг разработки так называемой СОФЭ — системы оптимального функционирования экономики[907]. Ударный отряд ее разработчиков и сторонников составили [директор ЦЭМИ Николай] Федоренко[908], [д. э. н. (1966), заведующий отделом комплексных систем ЦЭМИ Арон] Каценелинбойген, Шаталин, [к. э. н. Игорь] Бирман и некоторые другие экономисты, среди которых большой активностью отличался [д. э. н. (1972), сотрудник ЦЭМИ Николай] Петраков, будущий помощник генсека Горбачева. Их поддерживал Арбатов[909]. <…> Не добившись успеха в Совмине, «софисты» пошли через аппарат ЦК КПСС, используя свои связи в партийной элите. <…> Они-то и били по «косыгинской реформе», — кто прямо, кто косвенно, — обещая теоретически разработать и рассчитать ряд экономико-математических моделей, применение которых могло, по их утверждению, привести к саморегуляции экономики[910].

Даже если считать, что Павлов пристрастен, заданное им разделение экономистов-«прогрессистов» на минимум две конкурирующие группы имеет под собой некоторое основание. Тот же Абел Аганбегян довольно четко определяет свое место в системе, заявляя, что он «исторически» был в бригадах авторов докладов для Брежнева, а у Косыгина в таких бригадах был один-единственный раз[911]. Так что свидетельство Павлова как минимум дает повод поговорить о влиятельном сообществе противников «балансового метода» и сторонников математических методов управления экономикой.

Как несложно увидеть, большинство членов упомянутой Павловым группы представляли Центральный экономико-математический институт (ЦЭМИ), созданный в 1963 году по инициативе и на основе лаборатории (с 1958-го) академика Василия Немчинова — крупного еще со сталинских времен специалиста по товарным запасам. ЦЭМИ возглавил специалист по экономике химических производств и яркий администратор Николай Федоренко (который, по официальной версии, родился в бедной крестьянской семье в Запорожье), получивший в награду звание академика. В дальнейшем он сделает еще большую карьеру, заняв пост академика-секретаря отделения экономики АН СССР (1971–1985), который он отберет у упоминавшегося выше сторонника Косыгина — Тиграна Хачатурова. Федоренко будет отправлен в отставку в 1985 году за то, что на фоне антиалкогольной кампании зашел в здание аппарата ЦК КПСС в нетрезвом виде[912]; возможно, это было всего лишь удобным поводом избавиться от ставшего ненужным человека.

В 1965–1966 годах в ЦЭМИ существовала группа под руководством Арона Каценелинбойгена, занимавшаяся вопросами оптимизации плановой экономики с помощью математических методов и теоретизированием об «оптимальном планировании» стоимости и цен[913]. Она достигла в глазах дирекции и научного сообщества таких успехов, что директор ЦЭМИ начал не только подписывать ее труды как соавтор, но и сделал их программой работы всего института. В частности, написанную Каценелинбойгеном статью директор Федоренко опубликовал под своим именем в «Коммунисте»