Свободный труд обеспечивал идеалы независимости, гражданственности и мужественности, от которых рабочие не хотели отказываться, но до тех пор, пока он оставался связан с идеями свободы договора, он также давал их работодателям мощное оружие. Когда рабочие требовали вмешательства государства для обеспечения рабочего времени, они утверждали, что конкуренции и свободы договора недостаточно для получения справедливых результатов, независимых граждан и процветающих домов. Им придется сообща добиваться того, что они не могут обеспечить индивидуально. В противном случае им придется обратиться к государству и законам.

Конкуренция была идеологическим центром свободного труда, но к 1870-м годам и капиталисты, и рабочие стали с опаской относиться к издержкам конкуренции и все меньше верить в то, что она надежно обеспечивает процветание и прогресс. Рабочие добились реальных успехов во время экономического бума конца 1860-х годов. Инфляция, от которой они сильно пострадали во время Гражданской войны, сменилась дефляцией, которая, хотя и привела к реальным долгосрочным издержкам для экономики, поначалу повысила реальную заработную плату и покупательную способность рабочих. Поскольку это еще не была полностью национальная экономика, заработная плата на Среднем Западе и Западе оставалась значительно выше, чем на Северо-Востоке, в то время как стоимость жизни оставалась ниже на Среднем Западе. Однако по мере совершенствования железнодорожной сети фирмы конкурировали между собой на все больших расстояниях. Снижение заработной платы в одном месте оказывало давление на заработную плату в другом. Конкуренция, которую доктрины свободного труда рассматривали как источник равенства и процветания, казалось, превращалась в проблему, а не в решение.75

Уайт был прав в том, что рабочие пытались подорвать конкуренцию путем организации. В период с 1863 по 1867 год в Чикаго возникло девятнадцать новых профсоюзов. Эти профсоюзы были многонациональными, и их члены считали себя частью постоянного рабочего класса. Они уже не считали, как Линкольн, что наемный труд - это преходящий этап в их жизни. Большинство этих профсоюзов просуществовали до 1870-х годов. Они объединились в Чикагскую ассамблею труда и торговли, которая встревожила таких людей, как Уайт.76

Заработная плата имела значение для рабочих, но еще большее значение имела их независимость и контроль над своей работой. Когда Партон описывал шахтера, который "начинает работу, когда ему вздумается, работает так быстро, как ему вздумается, или так медленно, и уходит домой, когда ему вздумается" и чья "комната" - это его собственная комната против всего мира", он описывал, как, по мнению американских рабочих, должна проходить работа. Именно это они подразумевали под контролем над работой. Они были гражданами республики, и их независимость не должна была исчезать, когда они вступали на рабочее место.

V

Свободный труд обещал не просто процветание, а общее процветание, которое вознаграждало тех, кто работал. Однако на самом верху и в самом низу экономической шкалы эти правила, похоже, не действовали. Мало что объединяло Джея Кука, Джея Гулда и Джона Генри - сталевара - кроме железных дорог, меняющейся экономики и все более распространенного мнения, что процветание стало оторванным от труда и что вмешательство республиканцев в экономику даровало огромное богатство тем, кто не работал, зарабатывая на жизнь, и в то же время иногда наказывало тех, кто работал.

Кук, филадельфийский банкир и набожный евангелический христианин, помог спасти Союз; его состояние зависело от меняющейся экономики и роли правительства в ней. Он направил целую армию продавцов, чтобы убедить мелких инвесторов покупать облигации США во время Гражданской войны, продавая их на основе патриотизма и выгоды. Облигации принесли Куку богатство и оказались надежным вложением средств. Страна и инвесторы были благодарны ему. Он стал самым надежным банкиром в Соединенных Штатах.77

Кук был частным банкиром, финансистом, который был относительно редким типом до Гражданской войны, но стал обычным после того, как война переделала американское банковское дело. Иностранные инвестиции иссякли в первые годы Гражданской войны, и это, в свою очередь, способствовало накоплению американского капитала и появлению класса американских финансистов. Национальные банки предоставляли капитал для роста обрабатывающей промышленности, как правило, посредством займов, но, как бы ни были важны национальные банки, они играли лишь второстепенную роль в финансировании корпораций. Федеральные уставы национальных банков лишали их юридической гибкости, необходимой для размещения огромных выпусков облигаций, в которых нуждались железные дороги. Частные инвестиционные банки, брокерские конторы, рынки акций и облигаций стали необходимыми придатками корпоративного капитализма. Эти учреждения - банки Cooke, Fisk & Hatch, J. S. Morgan & Co., J. & W. Seligman & Co., Lehman Brothers и Kuhn, Loeb & Co. - изначально возникли для обслуживания государства: продажи государственных облигаций и предоставления займов. Многие из них были порождением Гражданской войны. Когда выпуски облигаций стали более крупными, инвестиционные дома создали синдикаты, чтобы разделить риски, покупая железнодорожные облигации ниже номинала, а затем перепродавая их инвесторам в США и Европе с наценкой.78

Частные инвестиционные банки служили брокерами при продаже облигаций правительства и железных дорог, а вокруг банков, подобно морским птицам, кружащим вокруг рыбацких лодок, вились брокеры и спекулянты, крупные и мелкие, которые торговали бумагами - акциями, облигациями, казначейскими векселями, гринбеками и финансовыми бумагами всех видов, которые выпускала эта система. В период с 1864 по 1870 год число банкиров и брокеров увеличилось в десять раз и составило около 1800 человек в Нью-Йорке, финансовой столице страны. Когда в конце войны правительство сократило заимствования и начало выводить из обращения облигации и векселя, это высвободило большой объем капитала для других инвестиций.79

Поскольку Соединенные Штаты оставались в основном сельскохозяйственной экономикой, спрос на деньги следовал за циклами посадки и сбора урожая. Зимой и летом банки штатов и регионов, как для получения более высоких процентов, так и для выполнения требований закона, размещали депозиты в национальных банках Нью-Йорка. Банки предоставляли эти деньги брокерам и спекулянтам на Уолл-стрит в качестве кредитов до востребования, подлежащих оплате по первому требованию. В период с 1868 по 1878 год кредиты до востребования составляли около трети от общего объема кредитов в нью-йоркских национальных банках. Весной и осенью нью-йоркским банкам приходилось отправлять деньги обратно в банки-корреспонденты, которые забирали свои вклады для финансирования посадок и сбора урожая.80

Весна и осень означали опасные времена на финансовых рынках Нью-Йорка. Когда денег становилось мало, брокеры и спекулянты должны были иметь возможность продать ценные бумаги, чтобы выручить деньги для выполнения своих обязательств. Если цены на акции и облигации падали, когда банки обращались за кредитами, начиналась паника. Инвесторы сбрасывали ценные бумаги, заемщики объявляли дефолт, а слухи о неплатежеспособности банков вызывали бегство вкладчиков. В результате брокеры,