Китаец кивнул, а тетя Энн ловко увела беседу в какое-то другое русло и вскоре ужин окончательно завершился.

Прощаясь с хозяевами, я поклонилась в знак уважения.

— Господин Ю и госпожа Ю, благодарю вас за ужин и столь приятный вечер. В качестве ответа на ваше приглашение на ужин, я бы хотела пригласить вас на наш праздник — на День Рождения синьора Виктора Лукрезе.

— Мы обязательно свяжемся с вами для уточнения деталей, — поклонилась мне Ланфэн. — И дадим ответ сможем ли мы приехать.

— Разумеется, если у вас будет возможность, — улыбнулась я на прощание.

Охрана китайцев нас проводила.

И сев в машину рядом с дядей, я невольно устало положила голову ему на плечо.

— Куся, я горжусь тобой, — поцеловал он меня в лоб. — Моя школа.

Я ничего на это не ответила, а дядя ободряюще похлопал меня по руке.

— Куся, остался последний аккорд на этот день… Потерпи немного.

— Дядь Миш… Как ты можешь спать после такого?

— Спокойно, — уверенно произнес дядя Миша. — И ты тоже сможешь. Не мы такие — наша жизнь такая.

Париж. Крыша одного из Парижских домов.

26 июля 23 часа

Виктория Лукрезе

Забавно, что я попросила охрану просто поставить стул и принести мне чашку чая с ромашкой, а мне по такому мрачному поводу устроили целый пикник.

На крыше высокого дома поставили маленький садовый стул и стол. Расстелили скатерть в красную клетку. Украсили стол вазочкой с цветами, не забыв принести также чайник чая вместе со сладостями.

М-да… Мне точно пора к психиатру. Кто пьет чай со сладостями на крыше в такой ситуации?

Хотя моим хаски очень даже нравится тут лежать на теплой крыше и с аппетитом грызть косточки.

— В какую сторону мне смотреть? — мрачно спросила я у охраны.

— Вон туда, синьора, — показали мне направление в сторону Эйфелевой башни. — Примерно минут через 10.

— Жан Дюруа был на встрече?

— Нет, синьора. Однако на 100% эта информация еще проверяется.

Я кивнула и пригубила чай.

Чтож… Будем ждать последний «аккорд этого дня».

Дядя Миша и тетя Энн говорили, что идти смотреть не обязательно. Порывались пойти со мной, но я отказалась. Думаю, раз сегодня день кошмарных поступков и решений, за которые я в ответе, то это я тоже должна увидеть своими глазами.

И мой худший поступок сегодня — это бездействие.

Но кто сказал, что в следующий раз я не буду организатором?

В больницу прокурора ведь отправила. Даже смогла смотреть ему в глаза, почти не чувствуя угрызений совести.

Будет ли меня мучить совесть потом? Не знаю… Возможно… Время покажет.

Но в одном я уверена на все сто процентов. Я не смогу спать спокойно, если я не попытаюсь сделать все, чтобы защитить свою Семью. Не моя вина, что дедушки и Сандро нет рядом. Мой виной будет дать кому-то этим воспользоваться.

Поставив чашку на стол, я нервно скрестила пальцы, чтобы не опрокинуть на себя кипяток, когда услышу шум.

Три.

Два.

Один.

БУ-У-УМ!

БУМ! БУ-У-УМ!

Ох… Никогда не видела взрыв заправки своими глазами. Грохот, конечно, страшный. Хотя мы очень далеко от места взрыва.

Цезарь и Белка резко рванули куда-то к выходу, а я, не моргая, смотрела на взрыв и на Эйфелеву башню сквозь высоко вздымающееся пламя. Пугающе завораживающее зрелище.

Вряд ли толстяк Джиротти и его сыновья смогли бы выжить после такого. Если бы я захотела их спасти — спасла бы. Достаточно было позвонить и предупредить. Но дядя Миша настоял на том, что их спасать нельзя.

Мы должны позволить Марине Кузнецовой и ее отцу избавиться от предателей вместо нас.

— М-м-м… Как хорошо горит… — неожиданно раздался до ужаса знакомый голос.

Обернувшись, я поверить могла тому, что вижу Сандро. В синяках, с перебинтованной рукой, в каких-то обшарпанных джинсах и грязной футболке, но живым.

Кажется, дракон был и правда волшебный.

Мое желание сбылось.

Глава 39

Париж. Дом Лукрезе

27 июля. Ночь

Виктория Лукрезе

Теплый ветерок самого романтичного города на Земле развивал занавески, но в маленькой спальне было бы жарко даже, если бы за окном была самая суровая вьюга.

Ведь нас тут двое.

Я и Сандро.

Одежда лежала где-то на полу у дверей, а я как обвила его за шею руками на крыше так и не отпускала его ни на секунду. Хотя и он меня тоже. Мы даже не переговорили. Просто посмотрели друг другу в глаза и весь мир для нас исчез.

Ну, и пусть… Этот мир для меня существует ровно до тех пор пока в нем есть те, кого я люблю.

В черных глазах моего мужа играли блики от лампы на прикроватной тумбе. На лбу выступила испарина и по вискам стекает пот. Да, вся постель уже пропиталась потом, но нам все равно.

Мы просто держим друг друга объятиях медленно и чувственно наслаждаясь каждым прикосновением друг к другу. Меняясь по очереди кто из нас будет ведущим или ведомым в этой игре любви. Ведь неважно сверху я или Сандро, неважно кто из нас задет ритм, ласкаем мы друг друга руками или губами, одновременно или по очереди.

Смысл останется один.

Мы все делаем ради друг друга. Ради нашего счастья.

Потому что любим.

Просто любим всем своим естеством.

Дыхание сбилось. Тело еще била дрожь от оргазма, а я уютно устроилась на плече хозяина моего тела и сердца. Глаза уже слипались, но я все равно инстинктивно гладила любимого по волосам, а он меня по щеке.

— Как же я по тебе скучал… — еле слышно выдохнул Сандро.

— Ну, да… Я знаю пару приемчиков, чтобы для тебя наступил рай на Земле… — усмехнулась я, тяжело дыша.

Счастливо улыбнувшись, я нежно поцеловала мужа в губы, а он ласково опять подгреб меня под себя.

— Да, в приемчиках тебе, конечно, нет равных, — со всей любовью поцеловал Сандро меня в ответ, массируя мою грудь. — Но это не главное.

Он снова нежно провел пальцами по моей щеке.

— Вики, любимая… Наша семья — смысл моей жизни… Я так боялся, что с тобой или