— Ладно, идет — протянул ему руку я — Пусть будет Слава. Что от меня зависит — сделаю, хотя, конечно, твердо ничего обещать не могу. Но если дело выгорит, надо чтобы он не забывал, кто его посадил в это кресло.

— Он будет помнить — кивнул Сергей, отвечая рукопожатием — И я тоже.

Более мы ни о чем поговорить не успели, поскольку как раз добрались до того места, где одна часть сотрудников радостно орала, празднуя победу, вторая же хмуро употребляла спиртные напитки, стоя у накрытых столом.

А еще здесь находился уже сильно поддатый Валяев, который моментально начал катить на меня бочку, размахивая при этом руками.

— Не мог их завалить? — пуча глаза, надрывал глотку он — Что их там осталось?

— Четверо! — не стал особо миндальничать я, и тоже повысил голос, тем более что проораться очень хотелось — На одного! Я тебе кто? Народный американский герой Джон Рембо? Или наш отечественный Евпатий Коловрат, который один кучу монголо-татар в капусту покрошил? Никит, я журналист, а не «дикий гусь», мое оружие клавиатура!

— Мог бы и поднатужиться!

— И так, знаешь ли, расстарался вовсю! Тужился так, что чуть не обосрался! А кое-кто, кстати, вообще первым выбыл, толком даже ни в кого не стрельнув! Некто номер первый!

— Чего? — аж побелев от злости, Валяев сграбастал меня за грудки.

Я теряться не стал и сделал тоже самое, где-то даже радуясь случившемуся. Может, даже до мордобоя дело дойдет, что неплохо. И стресс сниму, и повод уехать обратно в «Радеон» появится. Неуютно мне как-то на открытом пространстве сейчас, дискомфортно. Все это время хотел на воздухе побыть, весной подышать, а сейчас сил нет, как тянет обратно к четырем стенам. Там просто сектор не так хорошо простреливается, как здесь.

— Эй-эй-эй — ловко вклинился между нами Азов — Вы еще подеритесь, вояки! Никит, ты чего? Вообще-то Киф по итоговой статистике оказался самым результативным игроком твоей команды, так что ты неправ. И да, один против четырех в той зоне, где финальный поединок шел — это задача для спеца, а не для гражданского. Мои парни, конечно, с ней справились бы без проблем, но он не из их числа.

Молчал Валяев, гонял желваки по скулам, недобро смотрел на меня исподлобья. Впрочем, продолжалось это недолго, с минуту, потому из его глаз ушла свинцовая серость, а на лице появилась улыбка.

— И то — хлопнул он себя ладонями по бедрам — Чего я завелся-то? Сам не знаю.

— Проигрывать не любишь, вот и завелся — буркнул я — Но не осуждаю. Сам такой, чуть что — орать начинаю. Вон, Вика не даст соврать.

— Так и есть — подтвердила моя спутница, которая стояла рядом и с остальными смотрела на случившуюся перепалку — Нервные вы очень, мальчики, в последнее время стали. Вам бы пустырничек попить.

По притихшей толпе сотрудников, с интересом наблюдавшей за происходящим, после ее слов пробежал небольшой шепоток, причем мое ухо уловило обрывки фраз, вроде «Нашла мальчиков» и «Пустырничек. Овца колхозная». Причем голоса были сплошь женские.

А что говорил? Мы с ней можем быть хоть сколько любезны со всеми и излучать хоть какой позитив, но своими тут никогда не станем. Причем, что характерно, ей негатива достанется всяко больше, чем мне. Потому что я хоть что-то делал для того, чтобы влезть наверх, а она, с их точки зрения, просто легла под меня, занимая место кого-то из тех, кто сейчас стоит здесь.

— Твоя правда, Викуся — покивал Валяев — Ты прости, Киф. Вымотался очень. Арена, недосып, стресс, весенний сплин, авитаминоз и так далее.

Он подошел ко мне, приобнял и постучал ладонями по спине.

— Да сам не лучше — стараясь, чтобы мой голос звучал как можно искренней, признался я — Сорвался вот. А насчет поражения не печалься. В следующем году точно их порвем. Надо только пару-тройку тренировок провести летом да осенью. И все, победа наша.

— Так и сделаем — одобрил мои слова функционер «Радеона», а после гаркнул — Анечка! Ты где есть? Коньяку нам с Кифом налей!

Я стянул с себя амуницию, надел куртку, опрокинул с Валяевым рюмку, заел выпитое лимончиком, достал из кармана мятую пачку сигарет и направился в сторону зоны для курения, по дороге, как бы между делом, задев плечом Азова.

Тот все понял верно и потопал вслед за мной.

— Палыч, скажи мне — когда все это кончится? — устроившись на самой дальней скамейке и сделав пару затяжек, осведомился я у безопасника — Если конкретнее — когда меня закончат убивать? Сразу отмечу, что ответ «как прибьют окончательно» меня не устраивает.

— Маловато вводных — насторожился Азов — Давай детальнее.

Упрашивать меня было не нужно, потому я незамедлительно выполнил его просьбу.

— Устал — прикуривая сигарету от сигареты, пожаловался я ему — Сил моих больше нет. В игре меня гонят «давай-давай», на работе вместо Мамонта какого-то скотосвина посадили, куда бы я не пошел, меня то бьют, то подстрелить пытаются. Палыч, я ведь так скоро до инсульта достукаюсь. Перекроет какой-нибудь сосудик в голове — и все, пиши пропало. А мне такого не надо, это страшно.

— Ну-ну — потрепал меня по плечу безопасник — Ты не думай, я все понимаю. Вот так, неделю за неделей, месяц за месяцем на самом деле пойди, выдержи. Тут никакая выучка не поможет, резервы организма-то не бесконечны у всех и каждого. Ты еще хорошо держишься, парень, уж поверь. Что до стрелка… Ты уверен? Это точно была Ядвига?

— Сам я ее с «винтом» в рука не видел — ответил я — Но вышла она именно с той стороны, откуда стреляли. И что вам я? Есть камеры, ствол идите заберите, он наверняка там до сих пор лежит, ее опросите, в конце концов. С пристрастием желательно. Да что я вас учу, вы лучше моего все знаете.

— Уже — тыкая пальцем в экран коммуникатора ответил Азов — И посмотрят, и проверят.

— Илья Палыч, а чего она на меня так озлобилась? — задушевно осведомился у него я — Ну, расскажите. Вы