— Дайте нам ещё одну! Мы хотим ещё!

Что они с ней сделали? Съели? Они не насытились и если парни не бросят им вторую порцию, они запросто могут подняться наверх и угоститься.

И что дальше?

Шейн сел, дрожа.

Слишком много времени провёл под холодным душем? Или я дрожу от волнения из-за этой истории?

Чёрт возьми, она не очень хороша. Но и не совсем плоха.

Или годится?

Шейн выключил воду, застонал от приглушённых звуков музыки, но вылез из ванны и стянул полотенце с перекладины.

Просто не думай об этом проклятом шуме или об этой мерзкой членососке по-соседству. Думай об истории.

Неужели это конец рассказа, когда выясняется, что бомжи хотят добавки? Может, парень в инвалидном кресле столкнёт своего друга с балкона. Но что дальше? Это, конечно, будет конец, если я расскажу историю с точки зрения друга. Но как тогда лаконично написать о калеке, убившем жену дротиками?

Вытершись, Шейн повесил полотенце на стойку и открыл дверь ванной. Ворвалась музыка.

— Блин!

По крайней мере, квартира больше не казалась раскалённой духовкой. Наверное, жарко, как и раньше, просто мне прохладно. Но это ненадолго, особенно если я позволю этой музыке овладеть мной.

Шейн надел новые беговые шорты и рубашку с короткими рукавами, оставив её расстёгнутой, чтобы внутрь проникал воздух и сел перед компьютером.

Придерживаться идеи парня в инвалидной коляске? Каннибализм. Отщепенцы. В последнее время я часто использую обе эти темы. И концовка не особо потрясающая.

История кажется нормальной, пока в переулке не появляются бродяги. Но если я избавлюсь от них, то куда делось тело?

Ушло? Ради всего святого, она мертва. Сделай из этого рассказ про зомби и она, спотыкаясь, вернётся, стремясь отомстить.

Говно.

Чёрт возьми! История казалась не такой уж плохой, пока я был под душем — и не мог слышать музыку этой сучки. При таком шуме, создающем путаницу в голове, вероятно, ничего хорошего и не получится.

Я должен пойти туда и набить ей морду. Или разбить её стереосистему, что ещё лучше.

Нет, просто будь вежлив. Объясни ситуацию. Тактично попроси её уменьшить громкость.

Мысль об этом заставила сердце Шейна забиться сильнее.

Трус.

Ты должен это сделать. Иначе просто будешь сидеть здесь, распаляясь всё больше и больше и никогда ничего не доведёшь до конца.

Сделай это!

С колотящимся сердцем и пересохшим ртом Шейн встал со стула и подошёл к двери. Сделал паузу, чтобы застегнуть пуговицы.

Блин. Я не хочу этого делать.

Открыл дверь.

Она может оказаться милой. Кто знает? Милой, как же. Она сказала мне, чтобы я отъебался.

Вышел в коридор, оставив дверь открытой и нетвёрдой походкой направился к соседской двери. Постучал.

Сучка, наверное, не слышит меня из-за шума.

Постучал ещё раз.

Музыка притихла.

— Да! Кто там?

— Я из соседней квартиры.

— Чего ты хочешь?

— Просто поговорить пару секунд.

— Неужели?

Шейн услышал металлический щелчок.

— Если ты пришёл обливать меня дерьмом… — дверь распахнулась. Сердитый взгляд женщины смягчился. Так же, как и тон её голоса, когда она сказала: — Ну, что ж. Так ты мой новый сосед, да? — она сделала лёгкий приветственный жест бокалом с коктейлем и сказала: — Приятно познакомиться, сосед.

Шейн выдавил нервную улыбку.

Боже, девчонка была практически голой. На ней был только чёрный пеньюар. С бретельками-спагетти. Низкий вырез спереди обнажал верхушки её грудей. Низ едва доставал до бёдер. И Шейн всё видел сквозь прозрачную ткань.

Любая девушка, открывшая дверь в таком наряде, должна быть странной или полупьяной. Или и то, и другое. У неё были покрасневшие глаза. От выпивки или она плакала?

— Я — Франсин, — сказала она, протягивая руку.

Шейн неохотно пожал её.

— Шейн.

— Приятно познакомиться. Заходи, почему бы тебе не зайти?

— О, я не хочу навязываться.

— Пожалуйста, — улыбка тронула её пухлые губы. — Заходи и выпей чего-нибудь, хорошо? Эй, сегодня мой день рождения. Никто не должен быть один в свой день рождения, так ведь?

Шейну вдруг стало жаль эту женщину.

— Думаю, я могу зайти на минуту. Но никакой выпивки. Мне надо работать.

— Конечно, конечно. Как насчёт "Пепси"?

— Отлично, спасибо.

Франсин закрыла дверь, указала бокалом на диван и направилась на кухню.

Шейн сел на край дивана.

Это не очень умно. Франсин явно немного не в себе. Но она явно не стерва. После этого она, возможно, захочет сотрудничать и сделает музыку тише.

Стереосистема и два динамика стояли на полу, прямо у той стены, на которую Шейн смотрел, когда сидел за компьютером.

Если бы стены не было, я мог бы опрокинуть их ногами.

Неудивительно, что шум был таким громким.

Дека была пуста. Перед стереосистемой лежали стопки кассетных коробок.

— Как тебе жара? — спросила Франсин.

— Не нравится.

— В моей предыдущей квартире был кондиционер.

— Так близко к океану он обычно не нужен. Жара всего пару недель каждое лето…

— От которой хочется орать благим матом.

Она вернулась, держа в каждой руке по полному бокалу. Бретелька соскользнула с плеча. Когда она наклонилась, чтобы передать содовую Шейну, верх пеньюара опустился, обнажив всю грудь.

Специально?

Во что я тут вляпался?

Она прошла мимо и опустилась рядом с Шейном. Повернувшись боком, она положила руку на спинку дивана и заложила ногу за ногу.

Шейн опустил взгляд. Пеньюар едва прикрывал пах Франсин.

Блин, вот блин.

— Твоё здоровье, — сказала Франсин и отпила из бокала.

— С днём рождения.

— Спасибо. До сих пор они были дерьмовыми.

— Дни рождения бывают такими.

— Посмотрим, что ты почувствуешь, когда тебе стукнет две двойки.

— Уже стукнуло, — сказал Шейн.

Этой девушке двадцать два года! Вот тебе совпадения и парадоксы жизни!

— Ты выглядишь не старше девятнадцати, — заметила Франсин.

— Ты тоже, — солгал Шейн.

На вид девушке было ближе к тридцати.

— Ты просто так это говоришь.

— Нет, это правда.

Уголок рта Франсин приподнялся.

— Ты считаешь меня привлекательной?

Её тёмные волосы были растрёпаны, лицо слегка опухшее и красное. Хотя она выглядела старше своих лет, она была красива. Этого нельзя отрицать. И у неё определённо было роскошное тело.

— Безусловно, — сказал Шейн. — Конечно, ты привлекательна.

Другой уголок её рта дрогнул и приподнялся.

— Ты и сам ничего. Я так рада, что ты пришёл. Я чувствовала себя настолько подавленной, что ты просто не поверишь.

— Для меня этот вечер тоже не был знаменательным.

— Наверное, я отчасти виновата, да?

— Ну, всё в порядке.

Она сделала ещё глоток, затем поставила бокал на стол.

— Прости, что накричала