Лед в Гренландии образовался не от холода, а от чрезмерного накопления снега. В Гренландии всегда остается некоторый, очень небольшой избыток снега, не успевающего стаять. Этот избыток и питает ледяной лишай.

Избыток снега должен быть уничтожен – тогда солнце не будет бесплодно оплавлять снега, прикрывающие материковые льды Гренландии, как это происходит теперь, а начнет плавить самые льды, пока не дойдет своими силами до грунта. Солнечного тепла для этого хватит: немногим, должно быть, известно, что летом Гренландия получает в полтора раза больше тепла, чем экватор. Раз таяние материкового льда начнется – оно будет идти быстро, непрерывно и не остановится, пока Гренландия опять не превратится в прежнюю зеленую и веселую страну.

Уничтожение ледяного острова ускорит таяние Полярного океана. Земля вернется к миоцену. Бесконечное теплое лето будет стоять над Арктикой, и пустынные каменные земли покроются девственными лесами. Незамерзающий Северный океан в полярную ночь будет отражать зарева сияний и огни пароходов, идущих из Лондона в Тихий океан, ибо кратчайший путь из Европы в этот океан лежит через Берингов пролив. Европа, Сибирь и Канада сделаются богатейшими житницами земли. Зима не исчезнет, но она будет мягкой, снежной и насыщенной озоном, как зимы Баварии. Сиреневая макрель осторожно войдет стаями в когда-то холодные и мрачные моря. Дыхание Антил затопит Север запахами ванили и соли. Новая эра, созданная руками человека, взойдет над землей, – золотой век, пышный от зелени и блистающий солнцем.

Оркестр затих. Свет люстр дрожал от последних мощных раскатов симфонии. Из открытых дверей сквозило свежестью летнего вечера.

Как растопить небольшой избыток снега – об этом Баклунов еще не думал. Способ Гернета казался наивным. Гернет предлагал пустить по Сомерсуаку снеговые танки, – они будут собирать излишек снега в свои трюмы, отвозить к берегам и сбрасывать в море. Гернет писал свою книгу в 1929 году, и только этим Баклунов объяснял его устаревшее и громоздкое предложение.

С тех пор нашли очень простой способ ускорить таяние снега, посыпая его сажей. Снег, посыпанный сажей, тает стремительно.

Баклунов рассказал об этом Наташе. Наташа даже рассмеялась – море вокруг Гренландии будет черным, вода в реках приобретет цвет китайской туши, и вся страна станет чумазой, как пароходный кочегар.

Северцева не было дома, – обозлившись на ледниковые теории, на Гернета, Баклунова, на Гренландию и миоцен, он уехал в Петергоф. Один Леонид Михельсон бушевал в своей квартире, разучивая песенку Беранже:

Баклунов, утомленный размышлениями о теории Гернета и музыкой, быстро уснул. На рассвете он проснулся. За открытым окном торжественно и глухо гудел аэроплан. Он нес в высоте два огня. Они летели сквозь ночь, как медленные, падающие звезды.

«Зачем я проснулся?» – спросил себя Баклунов. Он был убежден, что люди никогда не просыпаются зря. В Онежской флотилии Баклунов показывал часто фокус – он будил Сарвинга, произнося шепотом слова «боевая тревога». Сарвинг, не просыпавшийся от самого отчаянного крика, при этих словах вскакивал и хватался за свой больничный халат. Он называл его очень торжественно «шинелью».

«Почему я проснулся?» – повторил Баклунов и вдруг понял: его разбудил аэроплан. Засыпая, он думал, что, пожалуй, лучше всего распылять сажу над ледяными полями Гренландии с аэроплана. Он уснул с этой мыслью, и теперь ему казалось естественным, что разбудил его напряженный гул аэроплановского мотора.

«Как все просто и как все величаво», – подумал Баклунов. Эта мысль относилась к теории Гернета.

Розовый предрассветный дым расстилался над Финским заливом. Сквозь дым сверкали огни пароходов. На небе не было ни одного облака, но откуда-то доносился легкий запах дождя.

Вислоухий щенок стоял на террасе и лаял на восходящее солнце.