Глупо было бы ждать ее у дверей, возможно, даже напугать ее или постучаться. Поэтому, поразмыслив и взвесив все да и нет, нашел самый темный угол в коридоре этого подъезда, запрыгнул на потолок, цепляясь когтями и ногами за остатки люстры. Так Прыгунки поджидают своих жертв, набрасываясь сверху при хорошей возможности. Но не в этот раз.

Хотел бы быть с девушкой в этот момент, но не все сразу достается в жизни. Терпелив и подожду. Прикрыв глаза, погрузился в дремоту.

Глава десятая. Шпион!

Неподвижно лежащее тело охватила кратковременная судорога. Словно дефибриллятор одним мощным толчком она запустила впавший в оцепенение организм. Ещё не до конца пришедший в себя военный инженер сделал глубокий, сильный вздох, расправляя легкие, едва не сколлапсировавшие от воздействия токсичных паров, которыми успел надышаться военный инженер, путешествуя по загадочному и доселе никем не исследованному пищеводу мутировавшего растения.

Кровавая корка, наросшая поверх закрытых век, активно сопротивлялась желаниям военного инженера осмотреть окружающее пространство. С едва слышимым шипением, Ломагин, извиваясь подобно дождевому червю, смог высвободить из тесного плена, свою левую руку, до этого лежащую вдоль тела и наконец, сковырнуть причиняющую невыносимый зуд преграду со своих глаз.

“В какой-то степени все же следую намеченному плану ” — попытался успокоить себя Ломагин — “жаль, что с крышей не прокатило, зато…” — оглядывая серебристые стенки воздуховода, военный инженер удовлетворенно выдохнул, поражаясь своей везучести — “будем считать, просто вовремя сменил маршрут, с легкостью миновав этап блуждания по бесконечным коридорам больной фантазии архитекторов. Зато мне наконец-то пригодится фонарик, не зря потратил время на его поиски” — всё той же левой рукой, изогнувшись словно гусеница, военный инженер протянул руку к переднему кармашку бронежилета, встречая вместо чуть шероховатой ткани нательной защиты свою голую грудь.

Водя рукой из стороны в сторону по своей груди, всё ещё надеясь, что это обычный сон, Ломагин покрылся холодными каплями пота, осознавая, что во время своего необычного путешествия, он умудрился уничтожить свою одежду. В принципе, ему было не привыкать, оказываться голым в самых неожиданных местах, но вместе со своей одеждой, военный инженер, кажется, потерял то, что позволит ему сбежать из города – телефон.

“Если бы, только…” – оборвал сам себя военный инженер, не к месту вспомнив одну пошловатую поговорку, которую когда-то услышал от одного из грузчиков магазина, в котором он подрабатывал в школьные годы.

— Если бы у бабушки был член, то она была бы дедушкой, – важно продекларировал на ломаном английском мужчина с густой и очень кудрявой бородой, в ответ на нелепые оправдания Ломагина стоящего рядом с упавшим ящиком с помидорами.

Так и сейчас, военный инженер мог корить себя сколько угодно, но только прошлое не вернуть, поэтому нужно смотреть в будущее и попытаться придумать, как выйти из столь щекотливой ситуации. По правде говоря, если бы у Ломагина на заднице росли волосы, то они достали бы до его затылка, примерно так можно было охарактеризовать чувства, царившие в его душе.

Занятый самоуничижением Ломагин не сразу осознал некое чувство неправильности, исходящее от его правой руки. Почувствовав в ладони некий предмет, военный инженер начал зачитывать про себя все молитвы, какие только смог вспомнить, медленно, проделывая с правой рукой те же манипуляции, что и с левой несколько минут назад.

Осматривая слегка разъеденный черный прямоугольник, покоившийся в его руке, от избытка чувств распирающих его, военный инженер на мгновение забылся, что есть мочи, ударившись головой об стенку воздуховода. Ни один золотоискатель, наткнувшийся на залежи золотой руды, не был так счастлив, как военный инженер, с любовью смотрящий на свой билет из этого кошмара, воистину, ценность вещей познается лишь в безвыходный момент.

“Отлично, у меня получилось.” – Выдохнул военный инженер, разглядывая светящийся экран раскладного телефона, он был в хороших отношениях с высокими технологиями, но раз телефон не превратился в безмолвный кусок пластика, значит — с ним все в порядке, и ему удалось защитить его от разрушающего воздействия кислоты.

В свете, источаемом телефоном, Ломагин смог осмотреть себя, точнее ту часть тела, что попала в зону его видимости. В целом, его внешний вид был приемлемым, несмотря на то, что его сильно потрепало, его руки, грудь, зажили, не напоминая один большой ожог, с противно шипящей и плавящейся кожей. Регенерация сделала своё дело, вытаскивая организм с того света. Конечно, работа была сделана не до конца, всё больше приходя в себя, и уделяя пристальное внимание осмотру своих пострадавших конечностей, Ломагин замечал воспаленные рубцы, и просто красно-бордовые участки до конца не зажившей кожи.

К несчастью, на этом положительные моменты заканчивались. Восстановление организма от столь серьёзного урона не прошло бесследно. С каждой минутой на него всё сильнее и сильнее наваливалась слабость. Организм, потративший все ресурсы на восстановление, в какой-то момент начал пожирать сам себя в поисках строительного материала для заживления страшных ран. И теперь, он всё настойчивее сигнализировал о желании получить столь необходимую энергию.

Он потерял в объеме