Возмутительнейшее поведение Моськина, посмевшего поставить под сомнения законность экзаменов, — это было первое, о чём рассказал Белочкин Ли Си Цыну. В красках, с сочными эпитетами и подпрыгиванием на месте от возбуждения в особо возмутительных местах.

— Этот нехороший господин проследовал за нами до вашего дома, уважаемый, — я склонилась в поклоне, продолжая отыгрывать роль для постороннего. — Он был за воротами.

— В самом деле? — удивился Белочкин. — Я его не видел, но если это так, то…

— Это наши внутренние проблемы, — прервал его Ли Си Цын. — Мне очень жаль, что вы оказались в них втянуты.

— Ксении Ивановне что-то грозит? — напрягся Белочкин, на удивление переживая не о своей семье и о своей репутации, но о совершенно посторонней девушке.

— Сейчас — нет. Но вы правильно сделали, что не стали задерживаться. Удивительно только, что этот господин не проявился раньше.

Тянуло сказать, что проявился, а именно: приходил колядовать и даже оставил артефакт в том доме, но секрет был не моим, а Белочкина не стоило вмешивать больше, чем он уже вмешался. Боюсь, в противном случае, решит, что никакая лисицынская услуга не стоит проблем с волковским кланом. Или директора гимназий обязаны быть лояльными нынешнему губернатору, а значит, по определению имеют проблемы с его врагами? Но всё же я знаком показала Ли Си Цыну, что мне есть что добавить к словам Белочкина. Наверное, именно поэтому хозяин дома благодарил гостя так, что тот почувствовал себя неловко и очень быстро с ним попрощался.

Не успела за ним захлопнуться дверь, как я сразу выложила Ли Си Цыну и про колядки, и про артефакт.

— Елизавета Дмитриевна, нужно было немедленно мне сообщить, — прошипел Ли Си Цын. — Хорошо хоть ума хватило не трогать артефакт. Как поняли, что он следящий?

Я застенчиво пожала плечами, поскольку выдавать Мефодия Всеславовича было не в моих интересах: и без того уже Песцов знает, куда делся пропавший у Соболева домовой. Посвящать ещё одного его родственника было точно лишним. Ещё решат, что это теперь их семейный секрет.

— Меня всё больше удивляет решение Фаины Алексеевны, — неожиданно сказал Ли Си Цын. — Она никогда не была дурой, но её поведение в отношении вас умным не назовёшь. Или я чего-то не знаю.

Он буравил меня своими заплывшими глазками настолько пристально, словно хотел просверлить дырку и понять, что у меня внутри такого, что заставляет мою бабушку действовать во вред клану.

— Княгиня Рысьина очень любила моего отца и ненавидела мою мать, на которую я очень похожа, — наспех придумала я объяснение. — Возможно, просто даёт волю чувствам?

— Фаина Алексеевна? Чувствам? Да она ходячий арифмометр, — фыркнул Ли Си Цын. — Если она и поддаётся чувствам на людях, значит, ведёт свою игру. А её игру в отношении вас я не понимаю. Но боги с ней, Фаиной Алексеевной. Не до неё сейчас. Сегодня при Моськине был какой-либо артефакт? На вас я следов посторонних плетений не вижу, но это не значит, что он не мог как-то воздействовать ранее.

— Признаться, Борис Павлович, я не обратила внимания, — смутилась я. — Я слишком испугалась, когда он появился. Но мне кажется, я бы заметила, если бы он начал активно пользоваться чем-то магическим.

— Вы же сами сказали, что не заметили сразу артефакта на перилах. Вас могли изучить артефактом без вашего ведома.

— Но Волков не видит моих плетений, — даже с некоторым превосходством напомнила я. — Поэтому сделанный им артефакт…

— Во-первых, Елизавета Дмитриевна, с чего вы взяли, что Волков делает артефакты, это не его специализация. А во-вторых, принцип работы артефактов несколько отличается от прямого наложения плетений, поэтому при их использовании нет такого ограничения. Если на вас использовали артефакт распознавания личины, все ваши секреты уже на поверхности. Не зря же Моськин за вами следил.

— А — и пусть! — лихо ответила я. — Какое дело мне до Моськина? Вот ещё, бояться его! Документ об образовании у меня на руках, осталось добраться до Царсколевска, в чём вы, Борис Павлович, обещали поспособствовать. Согласна на телепорт до Песцовых. Их дом я пройду так, что меня никто не заметит.

А заодно узнаю, не пустыми ли словами было обещание отправить меня назад после показа искомого артефакта.

Ли Си Цын бросил короткое плетение, расходящееся кругом и совершенно при этом истончающееся, и недовольно сказал:

— Притягиваете вы к себе проблемы, Елизавета Дмитриевна. Моськин не один. Дом фактически окружили.

— Вы же можете их не принять? — удивилась я.

— Моськина — да, а вот Волкова нет.

— Волков уже тут? — невольно заволновалась я. — Давайте же, отправляйте меня наконец и расстанемся к взаимной радости.

Ли Си Цын раздражённо фыркнул, и я поняла, что выбраться отсюда будет непросто.

— Елизавета Дмитриевна, у нас с вами два варианта. Первый: мы делаем всё так, чтобы ни Рысьины, ни Волковы никогда не смогли нас обвинить в помощи вам. Сами понимаете, мне нет нужды страдать из-за совершенно посторонней особы. Второй: вы входите в наш клан, после чего мы принимаем на себя все обязательства по помощи вам, прикрываем от враждебных кланов и участвуем в обучении.

Последнее прозвучало особенно заманчиво, но увы, я прекрасно понимала, что собеседник сейчас вовсю пользуется моим сложным положением, а значит, условия по входу в клан будут самые неблагоприятные. И какая мне тогда разница, в чьём клане я буду находиться: Рысьиных или Песцовых? Кстати, а сам Ли Си Цын, к какому клану он принадлежит? Песцовых, Лисицыных или вообще непонятно кого?