что-то непохоже. — Я покачала головой и повернулась лицом, так сказать, к залу, а страж с Ренделом, между тем, в едином порыве вытянулись и пытались прислушаться к нашему перешептыванию. — Господин Торн, так благодарен, что заплатит за карету сто крон.

На вздохе подавились все. Дядюшка со стражем, так понимаю, от потрясающей щедрости столичного богача. Столичный богач от того, что потрясающую щедрость, по всей видимости, демонстрировать не намеревался и пытался намекнуть на торг.

Но кто торгуется с блюстителями порядка? Не успеешь глазом моргнуть, как окажется в ледяном чулане в компании лопат и околелого мага в шестом поколении, а неподкупные королевские стражи оформят привод. Спасибо, но больше не хочется. Меня только-только от первых трех избавили.

К дому мы подкатили в недобрый момент, когда из дверей вывалилась толпа сплетниц. Расходится они не торопились и с интересом проследили за нашим торжественным выходом из арестантской кареты. Встреча была неизбежной. Мысленно я порадовалась, что тетушка экономила на магическом освещении и не зажигала фонарь под козырьком. Темнота всегда сглаживала неловкие шероховатости. Даже те, что появлялись на лицах мужей от встречи с чужими кулаками.

— Здравствуйте, дамы, — проговорил Филипп глубоким голосом, особенно эффектно звучащим в ночных потемках.

Очарованные мягкими интонациями дамы с непривычки едва не полегли в снег. Вразнобой они пожелали доброго утра, спокойной ночи и крепкого здравия. И никто не заметил, что Рендел опирался не на трость, а на длинную прокопченную кочергу из участка стражей.

Клементина оценила печальный вид в полной мере. Безжалостный свет потолочной люстры ничего не скрывал. От изумления тетушка осела на дорожный сундук и открыла рот, силясь выдавить звук.

В любой непонятной ситуации слова из нее лились бурным потоком, цветистые и сочные. В этот раз ситуация была понятна, но до такой степени абсурдна, что госпожу Вудсток покинул дар речи. Впервые на моей памяти.

— Отстаивали семейную честь, — коротко пояснила я и стянула плащ, не дождавшись помощи от мужчин.

У престарелого защитника семьи руки были в саже, и он, оставив черный мазок, тихонечко обтер одну ладонь о пальто.

— Трость пала в неравной схватке со столом, — пояснила я. — Стол тоже пал. Штраф неизвестен.

Тетушка в немом вопросе бессильно указала руками на Филиппа.

— Ты сама говорила, что нашу репутацию в Энтиле уже не испортишь. А господину Торну очень надо смыть следы героической битвы, — с желчью прокомментировала я.

— И переодеться, — тихо добавил тот.

— Умыться и переодеться. Какое счастье, что для визитов он берет с собой сундук сменной одежды. Правда, господин Торн?

К своей чести, муж предпочел проглотить шпильку, а когда в ванной комнате снял пальто, стало очевидным, отчего ему не хотелось расстегиваться в холле. На рубашке не осталось ни одной пуговицы. Она разъезжалась в разные стороны и демонстрировала обнаженный торс, способный донести любую женщину до неуместного богохульства против развода. Никогда еще моя сила воли не подвергалась такому испытанию!

Я сломалась: буркнула себе под нос, что принесу целенькую рубашку, и обратилась в позорное бегство. По первому этажу из кухни неслось ворчание Клементины. Она отчитывала Рендела, но без привычного огонька. Может, выяснила причину массового побоища, доведшего дядьку до прокопченной кочерги?

К Филиппу я возвращалась с первой вытащенной из сундука рубашкой. Оказалось, что, не глядя, схватила исподнюю сорочку со шнуровкой на вороте, но копаться в вещах мужа постеснялась.

Полуобнаженный муж вытирал мягкой салфеткой умытое лицо и, задев губы, поморщился от боли.

— Давай обработаем рану, — предложила я, передавая рубашку.

— К утру заживет. — Он быстро оделся, замер и посмотрел на меня. — Пожалуй, ты права. Стоит обработать.

Скрестив руки на груди, Филипп сидел на краю медной ванны с высокими бортиками и с вежливым интересом следил за суматошными приготовлениями. Ноги у него были какие-то очень длинные. Все время натыкалась, пока искала, куда Клементина засунула плетеную коробку с лекарскими эликсирами. Не понимаю, каким образом мой муж умудрялся заполнить собой абсолютно все пустое пространство. Как вода, право слово.

Намочив уголок салфетки в заживляющем снадобье, я предупредила:

— Будет жечь.

— Может, подуешь? — предложил он.

— Ты ребенок? — фыркнула я и аккуратно промочила салфеткой рану.

Филипп скривился и с шипением втянул воздух.

— Больно? — всполошилась я и вдруг поняла, что действительно принялась ему дуть на рану.

Мы замерли. Он обалдело смотрел на мои надутые щеки. Кашлянув, я отодвинулась.

— Нет, подуй еще разок. — Он призывно помахал рукой и даже повернул для удобства голову.

— Обойдешься, — буркнула я и выругалась: — Как ты вообще позволил себя ударить? Ты же боксом занимаешься!

— Они неудачно пошутили, что я прикупил себе жену, но выставил из дома, потому что попалась бракованная, — спокойно пояснил Филипп. — И сватали какую-то девицу, а бракованную предлагали вернуть Ренделу. Тут бокс не поможет, только большая драка.

— Ладно… теперь я злюсь чуть меньше, — проворчала я. — Но ты маг в шестом поколении! Ты можешь раскидать толпу взмахом руки.

— И точно знаю, на какой срок потушат искру, если при свидетелях ударить с помощью магии, — уверил он и вдруг добавил: — Или оттаскать за волосы неодаренного человека.

— Не могу поверить, что ты меня отчитываешь. — В раздражении я швырнула салфетку в раковину. — Лечение окончено. Ты заслужил одну ночь помучиться. Может, дойдет, что не надо этими губами целовать неодаренных любовниц на глазах у жены.

Я хотела развернуться, но Филипп мягко перехватил меня за запястье.

— Постой, Тереза. Я должен сказать… Прости за ту абсурдную ситуацию в Сиале. Мне жаль.

— Насколько жаль? — чисто из принципа уточнила я, хотя не собиралась позволять себя… охмурять.

— Очень, — вымолвил он, и невольно припомнилось, как каждое утро у нас начиналось с моего сакраментального «мне очень жаль».

— Тогда отправь эту женщину за четыре королевства от Энтила, — брякнула я первое, что пришло в голову.

— Уже, — вдруг признался Филипп, и у меня поползли на лоб брови.

— Пинком под зад?

— Вернее, на драконьем дилижансе, — поправил он. — Она решила, что шантажировать нападением — неплохая идея. Пришлось купить ей билет в один конец и поехать за своей упрямой, несговорчивой женой.

— Ты заплатил за ее билет? — презрительно фыркнула я. — Хотя бы на деньги от продажи ее дома?

— Когда ты стала такой