Аполлоний говорит (Евсевий. Церк. история, V, 18): «Нужно испытать все плоды пророка. Скажи мне: пророк намащается? пророк подкрашивается? пророк наряжается? пророк играет в шашки и кости? пророк дает деньги в рост? Пусть они по совести скажут, позволительно это или нет? А я докажу, что у них действительно так бывало». Этот первый случай обличения игроков между христианами, к нашему утешению, касается не христиан православных, а отщепенцев от Церкви. Следует заметить об этом обличении, что полемист перечисляет нравственные недостатки монтанистских пророков, начиная от более извинительных и кончая более тяжким из них, и ставит игру в кости и шашки в середине, между более простительными грехами и наиболее тяжкими из числа замечаемых в мнимых пророках – лихоимством. Из этого видно, что полемист относит игру не к самым тяжелым грехам. Почему так, определить трудно. Вероятнее всего потому, что на Востоке в это время увлечение азартными играми не было сильно и не сопровождалось всеми печальными последствиями этого жалкого занятия. Почти одновременно с Аполлонием в борьбу с азартными игроками вступает Климент, учитель Александрийский. На этот раз дело идет, по-видимому, о некоторых православных христианах богатой и распущенной столицы Египта. В одном их своих сочинений (Paedag. Ill, 11, 75) Климент писал: «Мужчины не должны шататься по баням (которые тогда служили, заметим, чем-то вроде наших клубов) и питейным домам, болтая всякий вздор и, наконец, они должны перестать охотиться за мимо проходящими женщинами; притом же они, мужчины, так неутомимы в злословии других, имея в виду возбуждать смех. Должны быть запрещены, далее, игра в шестисторонние кости (т. е. кивы), а также удовлетворение корыстолюбия посредством четыресторонних костей (т. е. астрагалов), чему так охотно предаются. Такого рода забавы изобретает расточительность ради праздных людей. Да и изнеженность причиной этого явления. Любят вещи ничего не стоящие, лежащие вне области истины; да и нужно помнить, что нет ни одного развлечения, которое не сопровождалось бы потерей».

Климент, как видим, много строже относится к игрокам, чем Аполлоний.

Он, по-видимому, готов считать азартных игроков такими же преступниками, как прелюбодеи и праздные люди, извращающие свои чувства и изживающие свое имущество. По крайней мере, к такому заключению приводит то обстоятельство, что он одинаково недоволен поведением, как игроков, так и прелюбодеев и жалких празднолюбцев.

После времен Климента Александрийского проходят целые столетия, в течение которых мы не встречаем прещений и порицаний на игроков. Едва ли отсюда можно выводить заключение, что в течение целых веков восточные христиане вели себя благонамеренно и не допускали себе играть в азартные игры. Скорее можно думать, что игроков было немного и их игры были умеренны и относительно скромны. Во всяком случае дальнейшее проявление борьбы против азартных игроков встречаем на Востоке уже в VI и VII веках. В VI веке очень ревностно борется против этого зла знаменитый Юстиниан, стоящий в своих законах на церковной точке зрения и, конечно, вполне поддерживаемый предстоятелями Церкви.

Он издает закон, которым строго запрещается вести азартную игру, как публично, так и в частных домах (исключение сделано только для некоторых игр, более невинных). Он справедливо находит, что игра завлекательна (несмотря на свою нелепость), что она ведет к потере имущества, что она всегда порождает ссоры и ругательства, что она развивает ненасытное корыстолюбие. Юстиниан приказал духовенству следить за тем, чтобы не допускалось недозволенных игр и чтобы оно доносило правительству о случаях азартной игры. Самим духовным лицам Юстинин воспрещает не только вести игру, но и смотреть на игру других, указывая на то, что игра всегда сопровождается такими явлениями, которые оскорбляют и слух и зрение (Cod. Ill, 43, 1). Мало этого, в одной из своих новелл (новых законов) он прямо определяет довольно строгое наказание духовному лицу, допускающему себе заниматься азартной игрой. По определению Юстиниана, клирик, предающийся играм, на три года отрешается от должности и заключается на это время в монастырь (Novell. 123, 10). В VII веке относительно увлекающихся азартными играми, на пято-шестом (Трулльском) Вселенском соборе, составлено следующее постановление, имеющее ввиду не одних мирян, но и лиц духовных. Правило 50 указанного собора гласит: «Никому из мирян и клириков не играть отныне в азартные игры (в греческом тексте TiaiyyiSi це фхрш, означающее именно игру в кости). Если же, кто-либо окажется делающим это, то если он клирик, да будет извержен (из сана), а если мирянин, да будет отлучен (от св. причастия)». (Сличи Апостольские правила 42 и 43).

Замечательно, что в правилах Трулльского собора азартные игры поставлены на одну степень с увлечением театральными зрелищами и зрелищами звериной травли. Это можно видеть из того, что в следующем (51) правиле собор увлекающихся этими зрелищами подвергает тому же самому церковному наказанию, какому и азартных игроков. А нужно сказать, что древняя Церковь очень строго относилась к увлекающимся театральными представлениями, балетом и звериной травлей, так как все эти увеселения долго сохраняли чисто языческий, необузданный и непристойный характер. После законоположений Юстиниана и правил Трулльского собора, направленных против азартных игроков, в древней Церкви более уже не встречаем на Востоке новых законодательных определений по этому предмету. Это, конечно, зависело от того, что сейчас приведенные определения Юстиниана и Трулльского собора могли служить достаточной уздой для укрощения упорных игроков.

Скажем о тех усилиях и тех мерах, которые со своей стороны Церковь Западная употребляла в борьбе против страсти к азартным играм.

Азартные игры, как мы видели, очень рано проникли в среду западных христиан и не переставали вовлекать их в грех во все времена, составляющие период Древней Церкви. Церковь Западная с прискорбием смотрела на пристрастие некоторых ее сынов к этому постыдному для христианина занятию и стремилась к уврачеванию зла. Эта Церковь то выступала против увлекающихся играми с энергическими, но краткими прещениями, то подробно и обстоятельно раскрывала и разъясняла опасность и пагубность рассматриваемой страсти. Прещения краткие, но энергичные делались, как соборами, так и церковными писателями.

Исчислим сначала эти прещения. Древнейшее церковное свидетельство против игроков встречаем у Тертуллиана карфагенского. При одном случае в своих сочинениях, объясняя слова Христа, сказанные Им в ответ тем, которые заявляли Ему: «вот Матерь твоя и братия твои стоят, желая говорить с Тобою», слова «Кто матерь моя? и кто братья мои? (Мф. 12, 48), Тертуллиан пользуется этим случаем, чтобы сделать несколько замечаний против игроков. Между древними еретиками были и такие, которые допускали только небесное рождение Христа и отрицали Его человеческое происхождение, основывая свое лжеучение на словах Христа, «кто матерь моя? и кто братия мои?», в которых по толкованию указанных еретиков