— Я н-н-не знаю... Монашку? — спрашивает он, в первый раз шутя.

— Вполне справедливо, — отвечаю я, и мы продолжаем вести светскую беседу. Он по-прежнему говорит короткими фразами, как будто боится сказать слишком много сразу.

Я замечаю, что Косима пристально наблюдает за нами из другого конца комнаты, несомненно, оценивая ситуацию и перспективы своего сына.

Но чем больше я вовлекаю Рафаэло в разговор, тем больше я замечаю вещей. Это в том, как все сделано, от его позы до голоса, а затем и его речь.

— У тебя ведь нет проблем с речью, правда? — Я наклоняюсь вперед и шепчу ему на ухо.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, и я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбку от молчаливого подтверждения.

— Ты заикаешься только на втором слове в предложении, когда ты расслаблен, как будто это заученный шаблон, но ты заикаешься на всем предложении, когда хочешь доказать свою точку зрения. — Я пожимаю плечами, это наблюдение - одно из многих, которые я сделала за время нашего довольно короткого знакомства. Больше всего я вижу, как его тело реагирует на внешние раздражители, как будто он прилагает сознательные усилия, чтобы замкнуться в себе и скоординировать свои движения.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — пытается оправдываться он, но я замечаю его жесткую позу. Если бы я ошиблась, он бы расстроился, возможно, отступил бы назад и отдалился от меня. Вместо этого он держит себя в руках, напряжение свернулось в его мышцах. Он больше похож на животное, готовое наброситься, чем на животное, находящееся на грани бегства.

Когда ты годами убегаешь от людей, которые желают тебе зла, ты начинаешь усваивать некоторые шаблоны. Тело никогда не лжет, даже если рот лжет.

— Раф, дорогой! Пора идти! — раздается в комнате голос Косимы, и на лице Рафаэло появляется нотка облегчения.

Он поднимается с дивана, возвращаясь к своей ссутуленной позе, и, пошатываясь, идет к матери.

— Не волнуйся, — останавливаю я его, положив руку ему на плечо. — Твой секрет в безопасности со мной, — подмигиваю я ему.

Я не знаю, почему он представил себя в таком негативном свете, но это его дело.

У каждого есть свои секреты.

Мы возвращаемся к Лине и Косиме. Они все еще разговаривают, когда Раф занимает свое место рядом с матерью.

Рука в кармане, он быстро достает ее, что-то маленькое падает на землю. Мы оба наклоняемся, чтобы поднять это, и я понимаю, что это маленький коричневый камушек.

Он подталкивает его ко мне, его взгляд становится ясным, когда он впервые встречается с моим.

— Спасибо, — шепчет он, от прежней запинки не осталось и следа.

Я беру камень и играю с ним в руках, наблюдая, как они уходят.

Интересно.



Напевая про себя тихую мелодию, я протягиваю нить, довольная тем, что узор начинает обретать форму. В последнее время мы с Линой стали больше общаться, и она начала учить меня вышивать.

Поскольку я видела, что Влад всегда носит с собой носовой платок, я решила сделать ему индивидуальный, с моим именем, конечно. Таким образом, он сможет всегда носить меня с собой, а другие женщины будут видеть, что он тоже занят.

Я улыбаюсь себе, добавляя крошечное красное сердечко рядом со своим именем.

— Вижу, кто-то был занят, — замечает Лина, присаживаясь рядом со мной, не сводя глаз с моей работы.

На секунду у меня возникает искушение спрятать ее, но, когда она продолжает говорить, то я выдыхаю с облегчением, понимая, что она думает, что это для кого-то другого.

— Не могу поверить, что вы с Рафом так близки, — говорит она загадочно.

— Да, мы стали друзьями, — отвечаю я.

Формально это правда. После первого визита он заходил ко мне еще несколько раз и постепенно рассказал о причине своего поведения.

— Когда люди считают тебя слабым, они не видят в тебе конкурента, — сказал он, подразумевая, что пытается остаться незамеченным, насколько это возможно.

Но когда он рассказал мне о своем брате и его жажде власти, стало понятно, почему он старается быть незамеченным.

За то время, что я узнала Рафа, я поняла, что он очень мягкая душа, которая хотела бы, чтобы его оставили в покое. Он не стремится к власти или деньгам, независимо от того, насколько сильно его отец хотел бы, чтобы в будущем он возглавил семью Гуэрра.

— Ты первая, кто сумел это заметить, — сказал он мне в какой-то момент, пораженный тем, что я разглядела его маску.

Он не знал, что я умею видеть за масками.

— И тебе не нужно было подтверждать мои подозрения, так почему ты это сделал? — спросила я в ответ. Конечно, он мог бы и дальше отрицать мои обвинения. Вместо этого он доверился мне.

— Ты не такая, как они, — пожал он плечами, хотя и не объяснил, кого имеет в виду.

Так завязалась приятная дружба. Настолько приятная, что он даже предложил мне выйти за него замуж, к моему большому огорчению. На мгновение я забеспокоилась, не подала ли я ему неверный сигнал, но он быстро заверил меня, что видит во мне только друга, и поскольку ему так комфортно со мной, было бы неплохо, если бы мы поженились, поскольку его отец постоянно подталкивает его к этому.

Я мягко отказалась, объяснив, что у меня свои обстоятельства и что у меня уже есть кто-то. Он был очень рад за меня, когда я рассказала ему о Владе, и даже предложил использовать его в качестве прикрытия, если понадобится.

Можно сказать, что партнерство расцвело из самого маловероятного места.

— Ему определенно понравится это, — она показывает на сердце со знающей улыбкой, и я инстинктивно краснею.

О, да. Владу понравится. После тех усилий, которые я вложила в эту штуку, ему лучше никогда не вынимать ее из кармана.

— Я так рада за тебя, Сиси, — продолжает она, выпуская мечтательный вздох. — После инцидента с твоим днем рождения я на мгновение забеспокоилась.

— Что ты имеешь в виду? — я нахмурилась.

— Я уверена, что Марчелло уже рассказал тебе о Владе. Он не... тот, с кем тебе стоит общаться.

— Почему?