Назначив встречу с психиатром, я не говорю Сиси о своих намерениях, не желая давать ей надежду там, где ее нет.

На протяжении многих лет я ходил к разным специалистам, позволяя им прощупывать и прощупывать, пока не дошло до того, что мне уже было все равно. Я примирился со своей довольно быстро приближающейся смертностью, и меня это вполне устраивало.

Конечно, я сожалел о знаниях, которые мне никогда не удастся получить, об экспериментах, которые я никогда не проведу, и просто о мире, который я не увижу. Но было довольно просто убедить себя, что с моими и без того приглушенными чувствами, в этом не было никакой радости. Интерес был самым сильным чувством, которое я мог испытать, но даже это было преувеличением.

Но больше всего я знал, что никто не будет скучать по мне. Возможно, Бьянка написала бы эпитафию на моем надгробии, но она не способна на более глубокие эмоции, чем я.

В конце концов, никто не будет скорбеть.

Быстро забыли.

Никогда не любили.

В последнее время я замечаю, что меня охватывает меланхолия. Впервые я действительно размышляю о духовных вещах, задаваясь вопросом, не слишком ли поздно для меня.

Уже слишком поздно.

Я дурак, даже надеялся, что все может быть по-другому. Наверное, появление Сиси в моей жизни сделало со мной что-то не то. Чувство чего-то, кроме скуки, может пробудить от сна даже мертвеца.

И меня, конечно, разбудили. Теперь мне просто нужно придумать, как не заснуть.

Посмотрев на часы, я понял, что пришло время схватки.

Я затягиваю галстук на шее и направляюсь в комнату для совещаний.

С появлением стольких фактов о Майлзе и проекте «Гуманитас» я начал размышлять об этом более глубоко, и возникло несколько очевидных вопросов.

Самое главное, как Майлз и его партнер смогли подобраться и к Мише, и к Джованни Ластра? И они также заслужили их доверие. Итак, я начал составлять карту всех событий, особенно предшествовавших перевороту Миши.

Помню, отец поручил ему отвечать за маршруты поездок в Нью-Джерси, и он мотался между штатами, посещая встречи и решая вопросы с поставщиками. Во время одной из таких поездок он и встретил Майлза?

Недостающий элемент — неизвестный партнер. Без него это просто бесконечная головоломка, поскольку он вполне мог быть связующим звеном между ними.

Но поскольку теперь у меня есть полное имя Майлза, я планирую устроить небольшую ловушку. Сегодня вечером я созвал всех командиров на короткое совещание, надеясь вскоре созвать саммит синдиката.

Не то чтобы я был в хороших отношениях с другими паханами, но они нуждаются во мне больше, чем я в них, в конце концов, Нью-Йорк — один из крупнейших центров на Восточном побережье. Зная это, все улики указывают на кого-то, кто мог бы что-то получить от руководства Миши, и поэтому каждый пахан на Восточном побережье попадает под подозрение.

Теперь мне просто нужно заставить их говорить, а что может быть лучше, чем провести саммит? Мне просто нужно, чтобы все собрались в одном месте. Я предоставлю им все, что они пожелают — алкоголь, наркотики и женщины — и буду надеяться, что их языки достаточно развяжутся.

Я бы попробовал пытки, но даже я не настолько безрассуден, чтобы взвалить на свою спину все Восточное побережье. Ну... может, половина, но не все.

И поскольку у каждого есть кость, чтобы придраться ко мне, мне придется быть изобретательным с этим приглашением.

Выходя из комнаты, я встречаю Сета.

— Готов? — он кивает, покачивая большим рюкзаком на спине. Он несет несколько интересных предметов, которые должны сделать эту вечеринку веселее.

— Тогда пусть начнется шоу, — подмигиваю я ему.

Около десяти мужчин ждут меня в конференц-зале, собравшись вокруг круглого стола.

— Джентльмены, — приветствую я их с распростертыми объятиями.

Сет занимает свое место сзади, а я обхожу всех, пожимаю всем руки и целую их в щеки.

Последний поцелуй. Кто сказал, что я не щедрый?

Когда я занимаю свое место во главе стола, Максим кивает мне, закрывая двери и запирая нас внутри.

Мужчины даже не замечают этой мелочи, их внимание полностью сосредоточено на мне.

— Скажи, Кузнецов, зачем ты нас сюда позвал? — спрашивает один из них, и мне приходится прищуриться, чтобы посмотреть на него, так как его имя на данный момент ускользает от меня.

— Извини, но кто ты? — спрашиваю я, наслаждаясь тем, как по его лицу расползается возмущение.

— Что? — прошипел он, выглядя оскорбленным.

Некоторые из других мужчин подавляют смех. Увы, имя - это всего лишь имя, так же как могила - это могила.

Я наклоняю голову вправо и делаю небольшое движение Сету. Открыв задник, он передает его мне, чтобы я сделал свой выбор.

Поджав губы, я просматриваю предметы и в конце концов останавливаюсь на мачете. Как только я достаю его из багажника, то слышу позади себя вздохи - мужчины, несомненно, ищут свое оружие.

Увы, оружие у них конфисковали, так что, скорее всего, у них есть только какие-то жалкие ножи.

Повернувшись к ним, я проверяю остроту лезвия на своем пальце, кровь вытекает мгновенно.

Поднеся его ко рту, я улыбаюсь, слизывая красную жидкость.

— Итак, господа, на чем я остановился? — я бросаю на них луч, запрыгиваю на стол и тщательно выбираю первую цель.

Тот, кто заговорил первым, также первым летит к двери. А, конечно, самые громкие — самые громкие не просто так.

Два больших шага, и я прыгаю прямо перед ним, замахиваюсь мачете под углом, и его голова без усилий падает на пол.

— Черт, а ведь он острый, — замечаю я как раз тогда, когда кто-то пытается схватить меня сзади.

Я изворачиваюсь, его маленький нож ударяет по воздуху как раз в тот момент, когда я качусь по полу, задевая его колено. Он падает, когда ко мне приближаются еще двое. Не теряя времени, я одним быстрым движением отрубаю ему голову и поворачиваюсь, чтобы разобраться с новичками.

Удар здесь, удар там, и еще две головы валяются на полу. Адреналин устремляется по моим венам, кровь бьет ключом, а зрачки расширяются при виде крови.

О, началось.

Дальнейшее — размытая картина движений, частей тела и кишок, разбросанных по полу, вся комната окрашивается в красный цвет, так как кровь течет свободно.

Мачете становится вытянутой рукой, когда я режу и пробираюсь через трупы, наслаждаясь тем, как плоть поддается моему острому лезвию.

Когда