Шрифт:
Закладка:
Крестовый поход даже в глазах богослова оказывается сущей бессмыслицей.
Подобное отношение к крестоносным лозунгам папства проявлялось пе в одной лишь Англии. Вербовка крестоносцев, а в особенности бесконечные денежные поборы якобы для надобностей крестового похода повсеместно вызывали ропот и возмущение. Когда-то, в былые времена, трубадуры воспевали священные войны, когда-то они порицали тех, кто обнаруживал колебания (отправляться на Иерусалим или оставаться дома?). Еще сравнительно недавно немецкий миннезингер, погибший в Третьем крестовом походе, Фридрих фон Хаузен с презрением писал о рыцарях, эгоистично отказывающихся жертвовать собою в крестовых походах:
Кто хочет жизнь сберечь свою,
Святого не берет креста.
Он, Фридрих фон Хаузен, не таков:
Готов я умереть в бою,
В бою за господа Христа.
Всем тем, чья совесть нечиста,
Кто прячется в своем краю,
Закрыты райские врата,
А нас встречает бог в раю.
Эти строки написаны всего за полвека до Лионского собора. Теперь, напротив, поэты рыцарства осуждали и высмеивали участвующих в крестоносных экспедициях, затеваемых папским престолом. Чрезвычайно красноречиво выразил негативное отношение к крестовым походам, нараставшее в XIII в. в рыцарской среде, французский трубадур Раймон Жордан: в одном из своих стихотворений он писал, что предпочитает одну ночь с возлюбленной всем прелестям рая, которые сулит участие в крестовом походе!
Большую роль в ослаблении крестоносного воодушевления и среди рыцарства сыграли неудачи крестовых походов. Многие из тех, кто раньше искренне был убежден, что походы на Восток ведутся по «зову божьему», стали испытывать разочарование и сомнения.
Саладин осточертел,
Людям мил родной предел! —
восклицал трубадур Пейроль, говоря о нежелании рыцарей отправляться на Восток. Другой трубадур, Гильем Фигейра, прямо винит папство в поражении крестоносцев в Египте во время Пятого похода:
Рим! Ты виноват
В потере Дамиетты,
Нам бедой грозят
Всегда твои советы.
С острой критикой крестовых походов выступает и участник палестинского предприятия Фридриха II немецкий поэт Фрайданк. Он не видит никакого оправдания гибели тысяч крестоносцев, павших за Аккон. Никому нет, в сущности, до них никакого дела: «В ином месте смерть осла и то оплакивают больше!»
Баварский миннезингер Найдхарт фон Ройенталь также выказывает глубокое разочарование пережитым на Востоке и выражает бурную радость по поводу того, что он наконец возвратился в привычную обстановку, домой.
Чувства горечи и досады резко усиливаются к концу XIII в., когда крах крестовых походов превратился в неизбывную реальность, с которой нельзя было не считаться и над которой невозможно было не задумываться.
«Пора мне с песнями кончать!» — в таких стихах (они относятся уже к 1292 г.) выразил свое разочарование гибельным исходом крестоносных предприятий Гираут Рикьер:
Нам час пришел — за ратью рать —
Святую землю покидать!
Особенно сильное воздействие на умонастроения рыцарства оказал тот факт, что, как это становилось все более очевидным, крестовые походы явно утрачивали свое былое, «идеальное» содержание, в существование которого многие по традиции еще верили. Эти предприятия вырождались на глазах: папство использовало их просто в качестве своего политического оружия, для собственных политических целей — ради утверждения супрематии апостольского престола, а то и в борьбе с личными врагами, что вызывало негодование и нарекания среди рыцарей. Крестоносными подчас провозглашались объекты, не имевшие никакого касательства к прямым целям движения, например Сицилия, которую папа Климент IV стремился отобрать у Гогенштауфенов. Война с потомками Фридриха II чуть ли не приравнивалась этим папой к иерусалимскому крестовому походу. — В 80-х годах XIII в. папа Мартин IV объявит крестовый поход против короля Педро III Арагонского, а несколько позже Бонифаций VIII — против римского аристократического семейства Колонна, превратив в крестовый поход заурядную файду.
В результате возник и углублялся своего рода диссонанс или, по выражению М. Перселл, напряженность между распространенными в рыцарской среде представлениями о крестовом походе как богоспасительной и душеспасительной священной войне, с одной стороны, и практической реализацией этой идеи — с другой. Если в прежние времена концепция и действительность крестовых походов находились, по крайней мере формально, в гармонии друг с другом, то в XIII в. она исчезла. Папство, пишет М. Перселл, проституировало выдвинутую когда-то им же идею и, поставив ее целиком на службу универсалистской политике, дискредитировало собственный лозунг. Гнев трубадуров, выразителей общественного мнения рыцарских кругов, чаще и чаще обрушивался на папский Рим, по вине которого крестоносцы то дерутся с православными христианами, то поднимают меч на соотечественников (Альбигойские войны).
Рим! В поход повлек
Ты цвет французов лучший.
Шли не на Восток —
На братьев темной тучей.
Во грехе полег
Пришельцев строй могучий,—
клеймил альбигойский крестовый поход, затеянный Иннокентием III, Гильем Фигейра. Он считал крестовые походы не более чем проявлением коварства римских первосвященников.
Сомнения в правомерности крестовых походов получили в рыцарских кругах довольно широкое распространение. Идеи, на проповеди которых папство свыше столетия строило свои крестоносные призывы и творило свои крестоносные деяния, подвергались отныне беспощадной критике. Кое-кто из рыцарей высказывал даже мысль, что вообще едва ли справедливо убивать инаковерующих только за то, что они пребывают в язычестве; такого рода сомнения прямо выразил в одном из своих стихотворений немецкий миннезингер Вольфрам фон Эшенбах.
Ввиду прилива «критической волны» папству пришлось встать на защиту богословских посылок своей крестоносной практики: в середине XIII в. кардинал Умберто де Романо по поручению апостольского престола написал объемистое сочинение в трех частях специально для того, чтобы опровергнуть все аргументы, выдвигавшиеся против идеи крестовых походов. Вместе с тем и Умберто де Романо, и другие наиболее здравомыслящие богословы XIII в. вроде Гийома Триполийского, считая, что крестоносное движение утратило внутреннюю целостность, полагали
