Ксандер, по счастью, именно в этот момент глянул в его сторону, удивленный непривычным для друга молчанием, и успел потому и оттащить Адриано от открывшегося им воздушного пространства, и захлопнуть дверь, и приложить венецианца спиной об нее, чтобы закрыть ее понадежнее.

Инцидент на этом и был исчерпан, а Адриано с тех пор упоенно коллекционировал у старшекурсников байки о страшных последствиях подобных поступков, которыми, конечно, щедро делился.

А еще, в отличие от писчей поверхности, вроде бумаги, пергамента, столешниц, полов и любимых Баласи восковых табличек, на дверях и в самом деле рисовали пальцем. Сначала это казалось невероятным, и не у всех сразу получалось – у Одили вот нет, да и вообще в их четверке первым, у кого вышло провести пальцем по шершавому дереву линию так, чтобы она вспыхнула милорием, парадоксально оказался Адриано. Но не прошло и пяти минут, как это получилось у Беллы, и наконец они все четверо с упоением наблюдали, как из ничего возникают огненные линии. Потом пришла привычка, но все же до сих пор Одиль каждый раз тайно любовалась, как это выходит.

Вот и сейчас любовалась, тем более что у Ксандера это получалось как по невидимому трафарету, точно и уверенно, пусть и несколько… не медленно, нет, но вдумчиво. Оно и понятно, учитывая ответственность процесса. Следя внимательно, Одиль узнала элемент, обозначавший Фландрию, еще один, обозначавший море, но тут уже Ксандер набрал уверенность и скорость, и дальше гадать она уже не успела – перед парнем вспыхнул и замерцал готовый символ.

Баласи встал и подошел к этому видению, задумчиво помахивая своей палочкой и пару раз коснувшись ею получившегося результата, будто проверяя его на прочность.

– Молодец, – наконец сказал он, как будто даже чуток удивленно. – Совсем молодец, мой мальчик.

Ксандер слегка выдохнул, и Одиль, признаться, тоже.

– Ну что ж, достойный вариант, – продолжил мэтр. – Замечательно. Теперь давай его проверим, м-м? Открывай, – он томно повел своим курением в сторону двери.

Ксандер повернулся к нему, и на его лице была написана тревога – не страх или волнение, а именно тревога, как будто он только что сообразил что-то несколько неприятное.

– Мэтр, но, понимаете, там сейчас…

– Открывай же! – вдруг рявкнул мэтр.

Ксандер чуть пожал плечами и открыл.

Наступила пауза. Долгая, хотя и объяснимая: через порог хлынула вода, щедрой волной, прямо из какой-то комнаты, где сквозь стены из досок проглядывало солнце, и беспрепятственно залила все, что было по эту сторону двери.

Одиль нарушила молчание – и плеск – первой.

– Я тебя убью, ван Страатен.

Шагнувший через дверной проем Ксандер на это обернулся, и лицо его сияло так, что она почти его простила. Впрочем, этот свет померк, как только он обозрел залитый водой кабинет, ее саму, стоящую по колено в воде – холодной, будь неладно Северное море! – и мэтра, резво уберегшегося от влаги, залезши с ногами на свое кресло.

– Мэтр, я пытался предупредить про прилив!

– Закрой чертову дверь!

– Мальчик мой, но ведь все удачно!

Ксандер поспешно дверь захлопнул – или настолько поспешно, насколько позволила вода. Впрочем, штаны – самые удобные, любимые, как на грех – все равно выжимать. Про туфли, выбранные ей этим утром по тем же параметрам, Одиль предпочла не думать.

– Прекрасно, Ксандер! – восклицал тем временем мэтр, предусмотрительно не спускаясь вниз со своего убежища. – Прекрасно, мальчик мой! Что это было за строение, кстати?

– Это недалеко от нашего дома, – пояснил фламандец, старательно не глядя на Одиль. – Мы с братом там играли. В отлив там вполне сухо, но вот в прилив… Но я же не знал, что вы скажете… прямо так.

– А про прилив знал? – прищурился мэтр.

– Конечно, – отозвался Ксандер так, будто это само собой разумелось.

– Любопытно… впрочем, неважно, главное – вы справились. Теперь вы, моя девочка. Уже придумали, какое место выберете?

Еще бы. Буквально пару минут назад.

– О да.

– Одильке, это было мелочно, – сообщил Ксандер, выжимая вторую штанину. Хотя дело было довольно безнадежное: выжимать стоило штаны целиком.

– Мелочно, – согласилась она, сдирая с ноги хлюпающую туфлю. – Но очень удовлетворительно. И вода была теплее, ты заметил?

Фламандец открыл рот, чтобы возразить, но только фыркнул, а потом и вовсе расхохотался. Она не удержалась и расхихикалась тоже. Благо мокрыми они были одинаково, а воспоминание о том, какими глазами их провожали сокурсники, когда они выскочили за дверь, душевно объединяло.

– А мэтр-то, мэтр! – выдавил из себя Ксандер.

– Да ладно, – сказала она, вытирая слезы, – он так ловко пол высушил, что, думаю, мы у него не первые такие. Жалко только, что пол, а не нас…

– Кстати, – сказал фламандец, благополучно избавившись от ботинок и стягивая носки, – что это у тебя за место было? Похоже на церковь.

– Церковь и есть. Точнее, часовня. Затонувшая. Мы с братом туда частенько ныряли… – Она осеклась, вспомнив, что и свое место он делил с братом, только ее брат, в отличие от его, здоров и благополучен.

Ксандер никак не показал, что задет, но на всякий случай развивать тему она не стала.

– Здорово, – только и сказал он.

– Как-нибудь приедешь к нам, покажем. Тебе понравится, выдра ты эдакая!

– Хотел бы я быть выдрой, они сохнут быстрее. Ты сейчас куда?

– На искусство боя, мы с Исабель договорились.

Ксандер хмыкнул.

– Тогда я на алхимию. Заодно помогу разбирать завалы, которые там Адриано наверняка устроил. Или пожар, кто его знает.

– Может, потом на историю будущего?

– Можно. Потом я к Мерит, а то после всяких упражнений руки будут дрожать. Потом у Скотта пересечемся?

– Легко. – Она глянула на башенные часы. – Знаешь, а неплохо оборачиваемся. Если не сбавим темп, до обеда успеем!

– Хорошо бы, – от души согласился фламандец. – Я ж тоже завтрак пропустил.

За дверью фехтовального зала ее и Беллу ждал лес.

Удивительно было не это, само по себе: за исключением первых занятий, профессор Му Гуин постоянно вытаскивала свой класс то на экспедиции по окрестным горным тропинкам, не делая скидок на снег, лед и грязь, то открывая двери в неизвестные им пространства, где в густой зелени прятались маленькие храмы и древние статуи с бесстрастными улыбками на лицах. Во всех этих местах полагалось то уместиться на каком-нибудь камне в сосредоточении, то, наоборот, смотреть во все глаза, выискивая малейшее движение, то еще что-нибудь, а вот оружие полагалось не всегда, и чем