Тверь стилизовали под начало двадцатых, чтобы привлекать туристов и реконструкторов. Горожане одевались как хипстеры той эпохи. На каждом углу были барбершопы и магазинчики вейпов; кальянные соседствовали с прилавками фермерской продукции, а электросамокаты – со старыми иномарками на платных парковках. Роботов-доставщиков не было, зато повсюду сновали люди с желтыми или зелеными коробами за плечами. На дверях многих заведений висели таблички с напоминанием про масочный режим: отсылка к пандемии коронавируса сорокапятилетней давности. Вместо шустрых современных дронов размером чуть больше пули, которые летали целыми тучами, будто гнус в тундре, город патрулировался старинными квадрокоптерами с массивными камерами. Наблюдалки вяло летали, а за ними бегали аниматоры с бутафорскими пультами управления, ряженные под молодежь того времени, – изображали видеосъемку для блогов.

Именно в Твери Аркат особенно ощущал, что время издевается над ним. Он сел в тридцать четвертом. Освободился в пятьдесят девятом. В Тверь вернулся только в этом году, в шестьдесят пятом. И словно попал в двадцатые… Часами он ходил по городу и рассматривал то, что видел последний раз еще до ареста: салоны сотовой связи, банки и банкоматы, терминалы оплаты, кассы с наличными в магазинах. Сейчас-то остались только федеральный Банк да Оператор.

За такие трюки Аркат время-то и не любил. Ничего личного. Просто когда тебе пятьдесят один и четверть века ты провел в тюрьме, отношения с этим хитрецом, бегущим сломя голову к закату твоей жизни, как-то… не складываются.

Хотя его сокамерники время уважали. Из триста тридцать седьмой они выходили на волю очень состоятельными: за исправительные работы заключенным айтишникам платили так же, как и их вольным коллегам. Зато расходов было куда меньше. Да и избыток средств можно было откладывать на депозиты – с повышенной ставкой по тарифу «Тюремный», – предусмотренные для облегчения адаптации за пределами колонии. Время отсчитывало секунды и минуты, дни и недели, года и десятилетия. Оно приближало момент освобождения и накидывало проценты на вклады. За это его и любили.

Аркат иногда думал, что, может, время тут ни при чем. Что все дело в самом Ли – беспечном, увлекающемся, импульсивном, непутевом… Он проигрывал всю зарплату у букмекеров, вкладывал в подозрительные паевые фонды, крутил рулетки. В какое-то время он взялся за ум и начал инвестировать. По-серьезному. Но все, к чему прикасалась его рука, словно сгорало: независимые издательства, студии разработки игр… Все! Ближе к концу срока Ли увлекся религией и пожертвовал последние деньги на благотворительность. Потом испытал кризис веры и отрекся ото всего. Погрузился в депрессию, но преодолел ее с помощью тюремных психотерапевтов.

Когда тяжелая дверь открылась, из триста тридцать седьмой вышел сорокапятилетний мужчина, похожий на хиппи, с грустными разноцветными глазами и без единого электронного рубля, ассоциированного с личностью. Идти было некуда и незачем. Аркат несколько месяцев проработал смотрителем виртуального кладбища – модерировал аккаунты умерших людей в соцсетях и чистил их от рекламы и оскорблений, – а потом его позвали в НИИ Бюро. В такую организацию не брали бывших заключенных, но для него сделали исключение – правительственный аппарат старался держать врагов поближе. Поэтому человека, который создал первый рабочий эксплойт для Каиссы, наняли пентестером[59] – следить за ее безопасностью.

Пять лет Ли проработал в дата-центре. А потом увлекся эзотерикой. На киче Аркат только и видел, что математические книги да код. И когда вышел, то не узнал мир вокруг. Другой транспорт, другие развлечения, другие люди. Все – другое. Каисса стала старше и приобрела индекс «2», а из рук россиян вынули чипы.

В общем, это была очередная издевка от времени: до тюрьмы Ли всегда держал руку на пульсе технологического прогресса, но вот споткнулся – и теперь новые разработки, внедренные за последние десятилетия, вгоняли в стресс, пугали и навевали депрессивные мысли.

При чем тут эзотерика? Аркат не думал об этом – ведь дичь же в двадцать первом веке гоняться за Несси? – когда первый раз сел вечером за ноутбук и написал скрипт запросов в Каиссу-2, в модуль Наблюдения, чтобы нарыть фотографии неопознанных летающих объектов. Нужно было для одного прикола над коллегами.

Запустил скрипт на исполнение.

Оказалось, что пришельцы существуют – реальные инопланетяне с зеленой кожей, с серой кожей, светящиеся и нет, похожие на людей и не очень. В небе летают тарелки, сигарообразные сияющие аппараты, похищающие скот и людей, огненные шары, выжигающие круги на полях. В реках плавают кошмарные чудища. На кладбищах ходят привидения и зомби. В лесах воют оборотни и бродят лешие. Существуют и вампиры, и мутанты, и йети. Еще много-много кого. Даже временны́е аномалии случаются. Об этом всем рассказала Каисса-2. Ведь ее дроны были повсюду, как Всевидящее Око. Просто раньше ее никто не спрашивал: все аппаратчики интересовались только взяточниками, внутренними и внешними шпионами, оппозиционерами да неправильной парковкой. А Аркат наткнулся на целый пласт паранормального. Он сидел, ошеломленный, смотрел ролики и фотографии, слушал звуки, читал отчеты искусственного интеллекта. Это не были фантастические фильмы или ужастики – это был подлинный документальный материал с мельчайшими подробностями и математическими характеристиками!

В тот момент Аркат ликовал. Он словно заглянул за кулисы бытия. Увидел, услышал и даже походил там в Метавселенной Наблюдения. Выкуси, время со своим технологическим прогрессом и неумолимым ходом! Вещи, которые Ли открывал здесь и сейчас, всегда, в любую секунду и минуту, день и неделю, год, десятилетие и даже век – с самого начала человеческой цивилизации, – не поддавались ни одному высоколобому ученому. Неведомое было на уровень выше, чем наука.

В общем, Аркату казалось, что своими шуточными скриптами поиска сверхъестественного он отвоевал у времени один балл. Эйфория усилилась, когда он показал свои открытия начальству: вместо того чтобы покрутить пальцем у виска, научный совет НИИ подумал-подумал – и организовал кафедру теологии и уфологии. Ученые мужи назначили Арката Ли ее заведующим. Задачу поставили простую: выжать из обнаруженной паранормальной активности всю возможную пользу для общества и Союза Нерушимых. Первым же распоряжением Ли поручил своим сотрудникам провести исследование временны́х аномалий и найти порталы в прошлое и будущее, чтобы закрепить свою победу над тикающим ублюдком.

Он открыл глаза и выдохнул. Втянул аромат дыма и жареных орехов, идущий от чашки. Радио «Ретро» наполнило кофейню звуками старых треков Скриптонита.

– Оно над нами не властно, земляк, – сказал Ли, качая головой в такт.

– Не-е-е, братишка. Я