Шрифт:
Закладка:
— А как там дела с водопроводом? — спросил Томас Хадсон.
Его сосед слева — веселый коротышка со сломанным носом (в лицо Томас Хадсон его знал, но ни имени, ни политических убеждений вспомнить не мог) — сказал:
— Это cabrones[82]! За воду они всегда деньги вытянут, потому что без воды не обойдешься. Без всего прочего можно обойтись, а воду ничто не заменит. Без воды как ты обойдешься? Так что на воду они деньги у нас всегда вытянут. И значит, хорошего водопровода здесь не будет.
— Я что-то не совсем вас понимаю.
— Sí, hombre[83]. Денег на водопровод они всегда наберут, потому что водопровод — вещь необходимая. Значит, проводить его не станут. Будете вы резать курочку, которая несет вам золотые водопроводы?
— А почему не провести водопровод, хорошо заработать на нем и словчить как-нибудь еще?
— Лучше, чем с водой, не словчишь. Пообещайте людям воду, вот вам и деньги. Какой политик будет проводить хороший водопровод и тем самым ставить крест на своем truco[84]? Политики неопытные, бывает, постреливают друг друга из-за всяких мелких дел, но кто захочет выбивать истинную основу из-под политической экономии? Предлагаю тост за таможню, за махинации с лотереей, за твердые цены на сахар и за то, чтобы у нас никогда не было водопровода.
— Prosit, — сказал Томас Хадсон.
Во время их разговора из дамской уборной появилась Умница Лил. Лицо она привела в порядок и не плакала, но вид у нее был убитый.
— Ты знаешь этого джентльмена? — спросил Томас Хадсон, представляя ей своего нового или же вновь обретенного старого знакомого.
— Знает, но только в постели, — сказал этот джентльмен.
— Callate[85], — сказала Умница Лил. — Он политик, — пояснила она Томасу Хадсону. — Muy hambriendo en este momento[86].
— Хочу пить, — поправил ее политик. — К вашим услугам, — сказал он Томасу Хадсону. — Что будем заказывать?
— Двойной замороженный дайкири без сахара. Бросим кости, кому платить?
— Нет, плачу я. У меня здесь неограниченный кредит.
— Он хороший человек, — шепотом сказала Томасу Хадсону Умница Лил, а хороший человек тем временем старался привлечь внимание ближайшего бармена. — Политик. Но очень честный и очень веселый.
Политик обнял Лил за талию.
— Ты с каждым днем худеешь, mi vida[87], — сказал он. — Мы с тобой, наверно, одной политической партии.
— Водопроводной, — сказал Томас Хадсон.
— Ну нет! Что это вы? Хотите отнять у нас хлеб наш насущный и напустить нам полон рот воды?
— Выпьем за то, чтобы puta guerra[88] скорее кончилась, — сказала Лил.
— Пьем.
— За черный рынок, — сказал политик. — За нехватку цемента. За тех, кто контролирует цены на черные бобы.
— Пьем, — сказал Томас Хадсон и добавил: — За рис.
— За рис, — сказал политик. — Пьем.
— Как тебе сейчас — лучше? — спросила Умница Лил.
— Конечно, лучше.
Томас Хадсон взглянул на нее и увидел, что она, того и гляди, опять зальется слезами.
— Только попробуй заплакать, — сказал он. — Я тебе физиономию разобью.
На стене за стойкой висел литографированный плакат, на котором был изображен человек в белом костюме, а под ним надпись: «Un Alcalde Mejor». «За лучшего мэра». Плакат был большой, и «лучший мэр» смотрел прямо в глаза всем здешним пьянчугам.
— За «Un Alcalde Mejor», — сказал политик. — За худшего мэра.
— Будете баллотироваться? — спросил его Томас Хадсон.
— А как же?
— Вот и хорошо! — сказала Умница Лил. — Давайте изложим нашу политическую платформу.
— Это не трудно. Лозунг у нас завлекательный: «Un Alcaldo Peor». А собственно, зачем нам платформа?
— Без платформы нельзя, — сказала Лил. — Ты как считаешь, Томас?
— Считаю, что нельзя. Ну а если так: долой сельские школы?
— Долой! — сказал кандидат в мэры.
— Menos guaguas y peores[89], — предложила Умница Лил.
— Прекрасно. Автобусы ходят реже и возят хуже.
— А почему бы нам вообще не разделаться с транспортом? — сказал кандидат. — Es más sensillo[90].
— Правильно, — сказал Томас Хадсон. — Cero transporte[91].
— Коротко и благородно, — сказал кандидат. — И сразу видно, что мы люди беспристрастные. Но этот лозунг можно развить. Если так: Cero transporte aereo, terrestre, marítimo[92].
— Прекрасно! Вот теперь у нас настоящая платформа. А что мы скажем о проказе?
— Por una lepra más grande para Cuba[93], — сказал кандидат.
— Por el cáncer cubano[94], — сказал Томас Хадсон.
— Por una tuberculosis ampliada, adecuada y permanente para Cuba y los cubanos[95]. — сказал кандидат. — Это малость длинновато, но по радио прозвучит хорошо. Как мы относимся к сифилису, единоверцы мои?
— Por una sífilis criola cien por cien[96].
— Прекрасно, — сказал кандидат. — Долой пенициллин и все прочие штучки американского империализма.
— Долой, — сказал Томас Хадсон.
— По-моему, нам надо выпить, — сказала Умница Лил. — Как вы к этому относитесь, correlligionarios[97]?
— Блестящая мысль, — сказал кандидат. — Никому другому она и в голову не могла бы прийти.
— Даже тебе? — сказала Умница Лил.
— Наваливайтесь на мой кредит, — сказал кандидат. — Посмотрим, выдержит ли он такую атаку. Бар-мен, бар-друг, всем нам того же самого, а вот этому моему политическому соратнику без сахара.
— Вот хорошая идея для лозунга, — сказала Умница Лил. — Кубинский сахар кубинцам.
— Долой Северного Колосса! — сказал Томас Хадсон.
— Долой! — повторили остальные.
— Наши лозунги должны больше касаться внутренних дел и городских проблем. Пока мы воюем, пока мы все еще союзники, вникать в международные отношения не следует.
— Тем не менее лозунг «Долой Северного Колосса!» должен остаться в силе, — сказал Томас Хадсон. — Колосс ведет глобальную войну, и сейчас самое время валить его. Этот лозунг необходим.
— Когда меня выберут, тогда и свалим.
— За Un Alcalde Peor, — сказал Томас Хадсон.
— За всех за нас. За нашу партию, — сказал Alcaldo Peor. Он поднял стакан.
—
