С неприятным скрипом отворилась толстая металлическая дверь, давай взгляду увидеть небольшую, укомплектованную самым лучшим медицинским оборудованием, комнату.

Множество разнообразных приборов, работающих на магических камнях и мане, лежали на полках стеллажей рядом с сотнями пробирок, флаконов, тюбиков, баночек и коробочек. Возле сего также располагались шкафы с более крупными приборами и образцами лекарственных средств, такими как фляги с целительной водой, энергетический костюм, кристаллы с природными элементами и многое другое.

В центре же данной комнаты был регулируемый по высоте стол-лежак, на котором уже находился пациент, по возрасту едва достигший совершеннолетия.

Рядом с больным, явно прибывающим без сознания, сидела пожилая женщина в белом халате и кривом колпаке. Ее ладони были над пациентом, а сама она постоянно зачитывала заклинания, одно за другим, без остановки.

— Есть ли какие-либо улучшения? — спросил вошедший в помещение мужчина, одетый в военную форму и халат поверх нее.

— Нет, — ответила старуха, покачав головой, — все точно так же, я даже не уверена, воздействуют ли вообще мои заклинания и другие манипуляции на этого юношу.

— Ясно, свой детальный отчет за этот месяц предоставите завтра, — четким поставленным голосом отчеканил среднего возраста военный офицер и, развернувшись, вышел, закрыв за собой дверь.

«Куда я попала, меня вообще выпустят живой? — с ужасом думала целительница, уже третий месяц занимающаяся врачеванием некоего пациента представленного ей как З.А. — Как же страшна неизвестность, знать бы заранее и я бы никогда не согласилась на эту работу. Что за эксперименты они проводили, что это за живой труп, от которого я не чувствую никакой ауры, а он при этом дышит?! Бедная я бедная, за что мне все это, — схватилась женщина за голову».

Тем временем, недавно вышедший из помещения офицер уже дошел до своего кабинета, и как бы странно это ни звучало, постучавшись, начал терпеливо ждать ответа.

— Войди, — произнес некто глубоким голосом, и мужчина тут же вошел.

— Докладывай, — с порога приказал Магус Стронг, сидящий в кресле напротив входа.

— Слушаюсь Ваша Светлость, — отдал честь подполковник внутренней службы. — По наблюдениям магов лаборатории и приглашенного главного целителя объект за номером З.А. с кодовым именем Зиг стабилен в своем состоянии и не подвергается никаким изменениям.

— Совсем ничего за шесть месяцев?

— Не зарегистрировано ни единого колебания параметров от минуты первого обнаружения до сего дня.

— Ясно, продолжайте наблюдения, — встал с кресла князь, — я сам выйду, сопровождать не нужно.

— Всего наилучшего Ваша Светлость.

— Вольно, отличная работа.

— Благодарю!

«Что же с тобой тогда случилось Зигфрид, ни с того ни с сего и вдруг кома, — размышлял Магус над загадкой, уже несколько месяцев не дававшей ему покоя, — каковы причины происходящего, и связаны ли они с твоей странной силой? Интересно, очень интересно».

* * *

Полтора года назад.

«Наконец-то все закончилось, — открыв бронированную дверь своей комнаты, выданной ему под личные нужды, плюхнулся на стул Зигфрид, — эти люди все никак не могут понять, что мою силу не изучить и уж тем более не скопировать, да я сам лишь частично понимаю, что это и как работает. Хотя для меня выгодны их потуги, чем дольше я здесь тем больше у меня времени на спокойное саморазвитие. Даже организация «Восход» не сможет досюда дотянуться, не говоря уже обо всех остальных возможных врагах. А потому все хорошо, пока у меня достаточно времени для техники «Песни Жизни» я вот-вот закончу пятый акт».

Как и говорил Зигфрид, его пребывание в секретном бункере шло ему пока что лишь на пользу. За то время что он здесь, цветок в пустоте древа его души, успел не только полностью расцвести, но и образовать в себе небольшой плод. Все еще неполноценный, но быстрорастущий. И согласно знаниям мастера Го, образование плода после цветения души, означало переход на шестой акт «Песни Жизни».

Конечно Зигфрид не был дураком и понимал, что с его душой происходит нечто странное, и это не совсем то, что описывал мастер Го. С другой же стороны, если немного подкорректировать записи, то система Го все еще отвечала на многие вопросы и могла быть направляющей в разумном познании того, что же здесь все-таки происходит.

Юноша знал, в его душу в пещере Чудес попало нечто, что полностью ее изменило и дало ему странную силу, кою он выдал за сиддху. Но это нечто и его измененная душа все еще следовали кое-каким правилам «Песни Жизни», более того, этому нечто, по мнению Зигфрида, требовалось чтобы он применял «Песню Жизни», оно росло и развивалось благодаря сему, давая взамен свои дары.

«Если я прав, то когда цветок увянет, а плод сформируется, пятый акт будет считаться завершенным и у меня будет возможность приобрести реальную сиддху, как и писал Го. Вот только учитывая странности моей души, и то что «это», уже даровало мне кое-какую силу, обрету ли я что-нибудь? Хмм, ай ладно, смысл сейчас терзаться, лучше заняться тренировками, будущее все равно останется неведомым, как будет — так будет».

Четырнадцать месяцев назад.

В мире души, в черном сферичном древе, в темной безграничной пустоши, последние признаки цветения духовного лотоса исчезли, а место его занял овальный плод кобальтового цвета.

«Пятый акт «Песни Жизни» завершен, — подумал Зигфрид, находясь рядом с этим плодом, — и что теперь? Новых сил я так понял не обрету? — вопросил он, между тем как яйцевидное «семя» начало сиять, а на его темно-синей оболочке стали появляться желто-белые цифры. — Опять эти цифры, да что они означают? — протянул руку к плоду Зигфрид, и стоило ему до него дотронуться, как во вспышке света в его голову ударил неописуемый поток информации».

Буря познания грянула в его разуме и тысячи образов завертелись в ней. Было ощущение, что некий высший разум передавал ему знания основы мира, его порядка и гармонии.

Несмотря на дикую боль и ощущение того, что сознание вот-вот лопнет от переизбытка информации, смотреть на идеально выверенный механизм мироздания, на его совершенную структуру, было прекрасно, это доставляло неописуемое удовольствие. Прикосновение к совершенному, вводило разум в эйфорию.

Вот только спустя какое-то время, поток знания и мистического опыта сменил свое русло и Зигфриду начали показывать всю ту мерзость и глупость, что створяют разумные существа во множестве миров, руша своими деяниями идеальный баланс естества.

Картины смерти и разрушений, страданий и искажений въедались в разум, инфицируя его гневом и яростью по погубленным жизням и мирам, стертым с лица мироздания эгоистами невеждами.

— Хватит! Хватит! Хватит мне это показывать! — кричал в своей голове Зигфрид, неспособный более выносить сего, и чувствовавший, как