Шрифт:
Закладка:
Это если мой сын говорит правду. Не обманывает ли материнская интуиция? Или я снова его недооцениваю?
– Я сел на паром из Плимута в Сантандер. Затем направился в Барселону, а оттуда вниз по побережью в сторону Картахены. Зарабатывал немного, давая уроки английского. Переезжал из хостела в хостел, постоянно боялся, что меня кто-нибудь найдет. У меня был мобильный телефон, по которому я время от времени звонил маме и каждый раз менял сим-карту. Я следил за социальными сетями и новостными сайтами. Именно так и узнал, что Кастет попал в тюрьму за другое преступление, но снова предстал перед судом за то, которое мы совершили вдвоем. Он обязательно упомянул бы меня – хотя знал меня только как Зигги, – и это могло привести к тому, что маму арестуют. Поэтому я позвонил, чтобы предупредить ее. И попросил пойти в суд и послушать, чтобы мы могли решить, что делать.
Мой сын хотел защитить меня. Но из-за его слов я выглядела так, словно могла опять нарушить закон и сбежать. Возможно, он догадался об этом, поскольку бросает на меня еще один извиняющийся взгляд.
– Итак, давайте проясним это, – говорит барристер. – Вы не были за рулем машины, как утверждает мистер Харрис?
– Нет, – твердо отвечает Фредди. – Не был.
– Но вы чувствовали себя виноватым, потому что именно ваше вмешательство привело к столкновению автомобиля с жертвой.
Он опускает голову.
– Да.
– И именно поэтому, господа присяжные, – произносит барристер, – этот молодой человек не убийца. Да, он был глуп. Да, он нарушил закон, сознательно проехав на угнанном транспортном средстве и украв бутылку водки. Но он не имеет отношения к смерти Хассама Мохейма. Это непростительное преступление лежит на плечах Пола Харриса, человека, который уже отбывает тюремный срок за аналогичное деяние.
Об этом не всегда разрешается упоминать в суде, но наш защитник уже объяснил, что существуют определенные «смягчающие обстоятельства». По-видимому, это одно из них.
Наступает перерыв. Я вдруг осознаю, что по одну сторону от меня находится Том, а по другую – Стив.
– Не подышать ли нам свежим воздухом? – предлагает Стив.
Я позволяю провести меня через переполненный зал наружу. Ко мне подходит Флик. Мэтти с ней нет. Я чувствую укол разочарования. Кто знает, сколько у меня будет шансов увидеть свою внучку, прежде чем меня заберут? Но, конечно, она не должна быть здесь. Суд – не место для ребенка.
К нам присоединяется адвокат защиты. Его лицо напряжено.
– Как дела? – спрашивает Флик. – Я не могла приехать раньше. Пришлось ждать, пока мама придет посидеть с ребенком.
– Честно говоря, не очень, – отвечает адвокат.
Мое сердце падает.
– Но Фредди сказал правду. Я это знаю.
Том издает звук, который напоминает мне о старых временах.
– Разве ты не понимаешь, Сара? Он так хорошо умеет обводить тебя вокруг пальца.
– Это неправда… – начинаю я. Потом замолкаю. Возможно, он прав. Той ночью Фредди не рассказал мне всего. Примерно так же я не сказала Тому про тот велосипед в начале наших отношений. Мелочь по сравнению с другими моими секретами…
– Судя по выражению лиц присяжных, – говорит адвокат, – боюсь, в этом деле они, похоже, на стороне вашего мужа. Нам придется подготовиться к тому, что Фредди будет признан виновным в непредумышленном убийстве. Если бы он остался и держал ответ сразу, все могло бы сложиться не так плохо.
– Значит, если бы я не заставила его сбежать со мной, последствия были бы не так серьезны? – спрашиваю я.
Никто не отвечает. В этом нет необходимости.
Я пыталась спасти своего сына.
Но поступая так, вполне могла лишить его свободы.
И себя тоже.
И к тому же сделала кое-что еще хуже.
Поступив неправильно, я потеряла душу. Как уже делала раньше. С Эмили.
Глава 59
– Подводя итог, – произносит судья, – ясно, что при трагической смерти мистера Мохейма присутствовали двое молодых людей. Пол Харрис, который утверждает, что был пассажиром, хотя и отказался давать показания, и Фредди Уилкинс, который также утверждает, что был пассажиром, но признает, что именно его рука повернула руль, в результате чего автомобиль врезался в того самого человека, которого, по его словам, он пытался защитить.
Мое сердце колотится так сильно, что я едва не теряю сознание. Стив, словно почувствовав это, кладет руку мне на плечо.
– Кроме того, я хотел бы напомнить присяжным, что они должны игнорировать громкий характер этого дела. Недавний отчет о количестве заключенных, ответственных за нераскрытые преступления, не имеет никакого значения.
Здесь следует короткая драматическая пауза, прежде чем она продолжает:
– Это правда, что у Фредди Уилкинса нет судимостей. И все же, по его собственному признанию, он не остался, чтобы понести наказание. Даже если его версия событий верна, оба мужчины скрылись с места происшествия, оставив жертву умирать, хотя впоследствии вскрытие и показало, что мистер Мохейм умер мгновенно.
В дальней части галереи глухо стонет женщина в сари. Я мельком оглядываюсь. Может, это миссис Мохейм?
– Вы должны рассмотреть доказательства в отношении каждого обвиняемого в отдельности, чтобы определить, виновны ли они. Подобные случаи иногда вызывают эмоции или сочувствие. Вы не должны позволять таким чувствам влиять на вас, пока обдумываете свой вердикт.
Раздается крик. Он напоминает о мультфильме, на который однажды водила меня мама. «Бэмби». Я до сих пор помню, как горько рыдала, когда застрелили мать олененка.
«Тише, – шепнула мама. – Все будет хорошо». Но это было не так. Даже в том возрасте я знала: она лгала, чтобы защитить меня.
А еще я понимаю, что крик, который так отчетливо слышу, исходит из моего рта.
Фредди смотрит на меня снизу вверх. На его лице страх. На несколько секунд сын снова становится маленьким мальчиком, который восхищался звездами. Он – тот ребенок, который говорил о вкусе дождя. Он – подросток, который послал меня, когда я спросила, во сколько вернется домой. Но он был и есть – мой сын. И это перекрывает все остальное.
– К порядку! – резко выкрикивает судья.
А потом я слышу другой голос. Более тихий, но уверенный, даже несмотря на дрожь. Голос молодой женщины рядом со мной на галерее.
– Остановитесь! – кричит она. – Мне нужно кое-что сказать.
* * *
Когда поднимаюсь, ноги у меня как желе. Но я больше не могу молчать.
Не позволю Фредди взять вину на себя.
Он этого не заслуживает.
Не могу допустить, чтобы моя дочь росла, думая, что
