будет «по дороге» захватывать Киев, находившийся в стороне от прямого курса с Дона через Донбасс на Москву), Г. Пятаков, не раздумывая, 30 мая 1919 г. освободился от должности секретаря Центрального комитета Коммунистической партии (большевиков) Украины и по принятому в тот же день по инициативе В. Ленина постановлению Политбюро ЦК РКП(б) вместе с А. Бубновым отправился на Донбасс для проведения мобилизации[771].

Местнические интересы, личные соображения бескомпромиссно отходили на второй план, уступая место сосредоточению на задаче спасения революции в один из самых трагических моментов Гражданской войны и для Советской России, и для Советской Украины.

Конечно, было бы иллюзией считать, что созданием Военно-политического союза советских республик все сразу было предрешено. На пути его укрепления возникало немало конкретных, порой непредвиденных преград и недоразумений. Далеко не все были его сторонниками. Это больше всего подтверждала продолжавшаяся и ожесточавшаяся Гражданская война. И все же в ее ходе все явственнее обнаруживались глубинные потенции интернационального единения свободных народов, преимущества проводимой на его основе политики.

XV. Зловещая тень «единой и неделимой» – всем бить, но идти порознь

Каждый период, масштабный эпизод истории революции, Гражданской войны, иностранных интервенций был по-своему чреват непредсказуемыми последствиями, таил в себе возможность серьезных изменений векторов общественной поступи. Победа тех или иных сил, того или иного политического лагеря с неизбежностью повлекла бы за собой трансформации (в некоторых случаях – коренные) не только во внутреннем курсе, но и в международных ориентациях и комбинациях. То есть от исхода вооружённых сражений как никогда ранее зависели судьбы миллионов людей в странах, до недавнего времени объединяемых названием «Россия», а с 1917 г. попытавшихся самостоятельно повлиять на собственное будущее.

Одним из самых драматических эпизодов революционной эпохи для русского, украинского, белорусского и других народов России стало белогвардейское наступление на Москву в 1919 г. Главная опасность заключалась не в том, что Добровольческая армия А. И. Деникина ближе всех смогла подойти к столице большевистской России, и не в том, что гипотетически власть могла перейти из одних рук в другие. Невероятно пугало то, что предполагалось сделать этими «другими руками». Благо, по этому поводу гадать не приходилось. Руководитель вооруженных сил Юга России (ВСЮР) не скрывал цели белогвардейского движения – не только пресечь продолжение революционных преобразований, ликвидировать уже произошедшие изменения-подвижки во всех областях жизни общества, но и вернуть страну далеко назад – к абсолютистской государственно-правовой модели, олицетворением, концентрированным выражением, идеалом которой стал лозунг «Единая и неделимая Россия».

Это означало бы отбросить страну не просто вспять, а, по существу, вновь ввергнуть в пучину феодального средневековья.

Не менее опасным, тревожным оказывалось и то, что на стороне А. И. Деникина была Антанта, недавно торжествовавшая победу в Первой мировой войне и вводившая вместе с Соединенными Штатами Америки новый мировой порядок, «стальной рукой» перекраивавшая европейскую политическую и этническую карту. Страны Запада не только сами участвовали в интервенциях по периметру почти всей бывшей необъятной России – они отвели Добровольческой армии роль основной ударной силы в борьбе против пугавшей их революции. Анализируя события на востоке Европы, являясь при этом закоренелыми прагматиками, политики и военачальники Антанты пришли к выводу, что в Добровольческой армии сконцентрирован самый мощный антисоветский воинский потенциал, поэтому именно сюда надо направить и свою помощь, чтобы облегчить и ускорить достижение цели.

В пропагандистском плане это имело даже свое оправдание: Россия (естественно – реанимированная, то есть монархическая и неделимая) возвращается на естественную историческую стезю – после предательской возни с австро-германским блоком, к исполнению своих давних союзнических обязательств. Поэтому никаких средств на это можно не жалеть: все окупится с лихвой.

С разных позиций, с различной мотивацией на путь противодействия реставрации исторически изживших себя представлений и порядков поднялись разные, не объединенные между собой антимонархические силы.

Советские республики, прежде всего заключившие военно-политический союз Украина и Россия, превращавшиеся в эпицентр военных сражений, не могли смириться с перспективой реставрации, подготовляемой для них силами внутренней и внешней реакции. Квинтэссенцией совместного доминирующего настроения стал лозунг «Все на борьбу с Деникиным!».

Совершенно бескомпромиссная, крайне неуступчивая позиция А. И. Деникина (имевшего в том числе и украинские корни происхождения) по отношению к украинству (такой нации, отдельного языка, культуры нет и быть не может, есть малороссы как часть единой российской нации) объективно располагала по другую линию фронта сторонников Украинской Народной Республики. Никакие маневры, демократические ухищрения тут ничего не могли изменить. Даже усилия (не исключая давления) командования Антанты в расчете помирить лидера белого движения с «бандитом» С. В. Петлюрой, подчинить войска последнего общему командованию не смогли принести результата. Сразу же оформилось реальное состояние войны, которая, впрочем, официально долго не объявлялась.

Известная неопределенность возникла тут после образования соборного фронта – результата объединения УНР и ЗУНР и вынужденного слияния терпевших цепь поражений петлюровской Деевой армии и Украинской Галицкой армии. Руководство ЗУНР (Е. Е. Петрушевич), командование УГА считало свое пребывание под началом С. В. Петлюры условным, временным. Сражаться за интересы надднепрянцев они изначально не хотели, тем более что враг УНР А. И. Деникин вроде бы не претендовал на Западную Украину, не входившую до революции в состав России, за возрождение которой организовывался поход на Москву, захватывавший «по ходу» в сферу своего влияния и территорию УНР. Подобные настроения могли вылиться в весьма неприятные рецидивы, но до поры до времени политически-организационных форм они не приобретали.

Хотя повстанческие образования, существовавшие в 1919 г. в Украине в немалом количестве, выработанной, обоснованной государственнической идеологии, четких ориентаций в большинстве своем не имели (наиболее яркий пример тут Революционная повстанческая армия Н. И. Махно), им также не предполагалось никакого места в возрождаемой единой и неделимой России с твердыми авторитарными порядками.

Так что, пожалуй, самая мощная военная антисоветская группировка за весь период Гражданской войны в лице Белой гвардии имела и потенциально масштабный лагерь противостоящих сил. Конечно, этот лагерь не был един, монолитен. Больше того – о его консолидации и речи не могло быть. Надежды на тактические союзы весьма быстро исчезали, коль скоро дело доходило до надежного практического взаимодействия.

Серьезным подспорьем в постижении перипетий деникинщины служит пятитомник мемуаров главного ее вдохновителя и организатора – генерала А. И. Деникина. Появившийся в середине 20-х гг. прошлого века в Париже под названием «Очерки русской смуты», он затем неоднократно переиздавался в целом и по частям. А термин «смута» вообще приглянулся некоторым авторам, охотно использующим его при анализе имеющегося огромного документально-фактологического материала, позволяющего воспроизводить кульминационные события Гражданской войны.

Получив колоссальную помощь Антанты (по словам У. Черчилля, военного