Шрифт:
Закладка:
«Мы никогда ими не были, поэтому я сомневаюсь, что это будет правдоподобно».
«Ладно».
Он испускает глубокий страдальческий вздох.
«Значит, снова враги. Это было забавно».
Я скрещиваю руки.
— Забавно? Клянусь богиней, я столько раз тебя ненавидела. Особенно, когда ты запер меня здесь.
«Да».
Он кивает на дверь с шипами.
«В этой ужасной камере с крошечными окнами, через которые ты не могла пролезть. Какие же страдания ты перенесла».
— Ты можешь быть таким невыносимым.
Я забираю у него своё промокшее платье.
Когда я поворачиваюсь к двери, Лор хватает меня за руку и подносит её к своим губам.
«Моя темпераментная, маленькая птичка».
Он целует костяшки моих пальцев, одну за другой.
«У себя в голове я нисколько не сомневаюсь в том, что это такое, но я попрошу своих птиц прикусить языки до тех пор, пока твои сомнения не развеются».
Он переворачивает мою руку и проводит языком от центра моей ладони до самого запястья.
«Пока небо всё ещё тёмное, я могу пробовать тебя везде».
Я стою, как вкопанная, перед своей дверью целую минуту, точно бабушкины лекарственные кусты, после чего он уходит в свои покои, а я смотрю ему в след, раскрыв рот. А затем я смотрю на свою ладонь и на блестящий след, который напоминает мне об улитке, которая когда-то давно обосновалась у меня на ладони в тот день, когда я должна была помогать бабушке собирать травы с наших узких ящиков, но в итоге стала играть с их обитателями.
Повесив платье на сгиб локтя и сжав пальцы вокруг следа, оставленного Лором в знак обладания мной, или обожания, я нажимаю на ручку двери и вскрикиваю, когда замечаю кого-то, лежащего на моей кровати с книгой в руке.
— О, боги, Фибс, — шиплю я на него, закрыв дверь и бросив промокшее платье к изножью кровати. — Ты чуть не довёл меня до инфаркта.
Он откладывает тяжёлую книгу, и она тонет в мягком одеяле.
— Как искупалась?
Увидев его сияющую улыбку, я отвожу взгляд и начинаю изучать позолоченные ударения в названии книги, которые блестят золотом на фоне старой коричневой кожи.
— Хорошо.
— Второе правило нашей дружбы: ты не можешь отвечать односложно, когда твой лучший друг жертвует своим удовольствием ради того, чтобы ты могла провести время голышом с горячим мужчиной. Это абсолютно запрещено.
Я закусываю нижнюю губу, которая всё ещё хранит вкус поцелуев Лора.
— Всё, что здесь будет сказано, останется между нами.
— Это третье правило дружбы: всё, что говорится между друзьями, остается между ними.
— Ты составляешь что-то вроде манифеста?
— Пока нет, но вероятно мне стоит поделиться своей мудростью.
Я ухмыляюсь.
Он скатывается с кровати и идёт в сторону моего гардероба.
— Я выбрал для тебя наряд.
Когда он появляется с прозрачным чёрным платьем и кружевным бельём, я сглатываю.
— Я…
— … надену это немедленно. Оно идеально, дорогой Фибус.
Я немного обижаюсь на то, что он изображает мой голос таким писклявым.
— Разве мой голос так звучит?
— Когда ты ноешь.
— Когда это я ныла?
— Ты ноешь прямо сейчас.
— Я не сказала ни слова об этом платье!
— Но ты много чего говоришь у себя в голове.
Я фыркаю.
— И не притворяйся, что у тебя нет мнения по поводу этого платья.
— Я только собиралась сказать, что оно просвечивает, и что всем всё будет видно. А ещё оно чёрное. Я обычно не ношу чёрное. Чёрное это для похорон.
— И какого цвета одежда надета на тебе сейчас, дорогуша? Жёлтая?
Он кивает на рубашку Лора.
— А что до чёрного цвета, то это цвет воронов. К тому же ты согласилась на мои условия. Если хочешь выбрать другой наряд… валяй, но тогда тебе придётся выбрать другого друга. Желаю удачи найти кого-то такого же калибра, как я.
Я не могу совладать с улыбкой, которая появляется на моём лице после его драматичного заявления.
— Ладно. Одень меня как первоклассную шлюху.
Он колеблется около секунды, а затем говорит:
— Фэл, даже если тебя безвкусно накрасить, и у тебя будут вываливаться груди, ты никогда не будешь похожа на шлюху. К тому же комбинация, которая надевается под платье, скроет все важные части тела, которые ты хранишь для глаз одного прекрасного и смертоносного короля. Я проверил.
Мои щёки теплеют, а сердце отправляется в полёт.
— И нет, я имею в виду не Данте.
Я даже не вспомнила о Данте.
— А теперь расскажи мне всё.
Я морщу нос и зажмуриваюсь.
— Капелька, я тебя уверяю, ничего, что ты там делала, не сможет меня шокировать.
Я в курсе того, как далеко простирается опыт Фибуса. Как и у большинства люсинцев. Не открывая глаз, я признаюсь:
— Я упала ему на колени.
— Умно. Надо взять на вооружение этот фокус.
Мои веки взмывают вверх.
— Это был не фокус, Фибс. Я пыталась вылезти из бассейна и поскользнулась.
— Как жаль, что ты не упала на его член. У него он должен быть внушительным. Не то, чтобы размер имел какое-то значение, но…
Он морщит нос.
— Твоей целью был его пенис, но он оказался слишком маленьким?
Он неожиданно кажется мне таким воодушевленным, что я не могу сдержать смех.
— Ни его колени, ни его член не были моей целью. И я уверяю тебя, его бы я не пропустила. Моей целью был выход.
— Это гораздо лучше, чем если бы ты упала на его колени, потому что решила, что падать на его гигантский пенис ещё не время.
— Забудь о том манифесте дружбы; тебе надо писать эротические рассказы, Фибс.
Он моргает, и в его глазах появляются искорки.
— Отличная идея. Почти такая же отличная, как разбудить воронов. Боги, жизнь была такой скучной до того, как они вернулись в Люс, не правда ли?
Жизнь, может, и была скучной, но я была в безопасности. Теперь опасность подстерегает меня везде, кроме этого королевства в облаках.
— Вернёмся к тому, как ты села на колени к Лоркану Рибаву.
И поскольку Фибс похож на жадных до денег эльфов, я знаю, что он не перестанет допытываться, пока я не расскажу ему всё, поэтому я рассказываю ему всё, и к концу моего рассказа, он заканчивает застёгивать моё чёрное платье.
Я смотрю вниз на свои ноги, которые оказываются на всеобщем обозрении из-за того, что ткань очень лёгкая.
— Мы же будем ужинать в таверне напротив?
— Да.
— Ты уверен, что этот наряд подойдёт? В прошлый раз,
