Незримо, но властно витающий над каждым «святой дух» партийных указаний («Секретарь райкома», 1942, реж. И. Пырьев) исподволь вытесняется художественным образом матери-заступницы («Она защищает Родину» Ф. Эрмлера). Порушенный и сожжённый врагами дом, как символ прежней счастливой жизни семьи Прасковьи Лукьяновой (акт. В. Марецкая, ярко сыгравшая перед самой войной в картине «Член правительства» А. Зархи и И. Хейфица), приобрёл в структуре фильма-плаката «Она защищает Родину» черты сакрального, мифологически значимого символа мирной жизни.

Образ женщины, щедро «откомментированный» в структуре событий как символ матери-защитницы, несколько лет спустя в ленте «Радуга» М. Донского получил значительно более откровенное сходство с иконным ликом Богоматери (акт. Н. Ужвий).

И это стало знаком во все времена существующей закономерности: мифологическая триада, перестав быть «идеологемой», обозначила взаимосвязь общечеловеческих духовных ценностей, издревле принятых миром…

В преддверии оттепели и в первое её десятилетие (время надежд) экран убеждает внушительным потоком картин, в основание образной системы которых заложена мифологема дома. Реальное жилище, подробно и обстоятельно обрисованное, становится своего рода точкой отсчёта нравственного взросления, самоопределения человека в условиях наступившего времени.

В одном из предвестников экрана оттепели, в фильме «Возвращение Василия Бортникова» по роману Г. Николаевой «Жатва» (1953, последняя постановка В. Пудовкина) тяжело раненый фронтовик после многолетних скитаний по госпиталям возвращается в когда-то свою хату и с большим трудом обретает чувство дома, преодолев отчуждение, став снова нужным для односельчан, для возрождённого ими колхоза…

В картине «Большая семья» по роману В. Кочетова «Журбины» (1954, реж. И. Хейфиц) в жанре бытовой драмы подробно проанализирована обыденная жизнь у семейного очага целой рабочей династии корабелов. Сопоставление поколений Журбиных, поведенческих характеристик называет единый духовный источник их человеческой цельности – уютно обустроенный дом, из которого все они родом…

«Чужая родня» (1956, реж. М. Швейцер, по повести В. Тендрякова «Не ко двору») остро, конфликтно противопоставляет новое поколение старому укладу деревни, копящей по сундукам добро и отрицающей право молодых на своё ощущение дома как истока душевного тепла и открытости.

Обновление представлений о значимости дома совершается в противоречиях, в столкновении взглядов людей разных поколений и судеб.

В картине С. Ростоцкого «Дело было в Пенькове» (1958, по повести С. Антонова) чувство дома приводит молодую героиню работать в деревню, из которой она родом. Здесь её ждёт не только масштаб преобразований, но и горькая истинная любовь…

В фильме «Два Фёдора» М. Хуциева (1958) отвоевавший солдат возвращается к разрушенному жилищу, а на приглашение соседей поселиться у них коротко отвечает: «Я приехал домой»…

«Отчий дом» Л. Кулиджанова (1959) тоже толкует представление о доме, о его роли в формировании духовного мира человека как глубоко личностного истока, ещё, может, и не осознанного юной героиней в полной мере…

«Когда деревья были большими» (1962, реж. Л. Кулиджанов) только подтверждает, что мифологема отчего дома буквально не отпускает мастера. Теперь в сюжетную конструкцию вовлекаются судьбы не только молодых. Чувство корней, тепла земли, природного исцеляющего начала скрепляет жизненные истории каждого из участников этой киноповести…

«Председатель» А. Салтыкова (1964, сц. Ю. Нагибин) тоже о возвращении фронтовика к родному когда-то дому.

Мощная духовная энергия Егора Трубникова (акт. М. Ульянов) поднимает сельчан из безысходного, кажется, состояния, от неверия в собственные силы. На грани эмоционального срыва конфликтные ситуации позволяют ощутить за спиной героя притяжение порушенного войной дома, который возрождается теплом хозяйских рук…

«Ваш сын и брат» В. Шукшина (1966), напротив, рассказ о простом деревенском парне, бежавшем по весне из тюрьмы домой, почуяв «зов земли».

Режиссёр красочно насыщает первые, почти библейски-простодушные кадры ощущением солнечного тепла. Вся живность крестьянского дома, все родственники сгрудились у завалинки и радостно принимают беглеца, пока единое чувство дыхания отогретой земли не нарушает весть о его побеге и грядущем за это наказании…

Эти особенности образного толкования родного для человека дома ещё более отчётливо воплощают фильмы о войне.

В отличие от предыдущего периода, когда экран нуждался в сюжетах и персонажах жертвенно-героического, плакатно-агитационного стиля, с наступлением оттепели мастера обернулись от мифотворчества огненных лет к широко толкуемой теме дома. Где солдата ждут, откуда он родом, как трагически непоправима оказывается его потеря, если она случается.

Дом влечёт человека на протяжении всех суровых фронтовых лет, даже когда войска победно продвигаются на Запад.

…Я шёл к тебе четыре года…

М. Исаковский

В фильме «Солдаты» А. Иванова (1957, по повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда») и короткие эпизоды мирной жизни, и большинство разговоров в землянке, в окопах на линии фронта – о доме.

Картина «Летят журавли» моделирует многоликий образ дома (1957, реж. М. Калатозов). Семья Бороздиных, откуда родом Борис (акт. А. Баталов), слитна единым представлением о нём. Вероника (акт. Т. Самойлова), утратив дом, теряет практически все жизненные опоры, надолго остаётся безвольной жертвой бесконечных жизненных испытаний…

«Дом, в котором я живу» (1957, реж. Л. Кулиджанов и Я. Сегель) по-чеховски своеобразно обобщает характеры множества персонажей пространством дома, превращающим их нравственно и духовно как бы в единую семью…

Андрей Соколов из первой режиссёрской работы С. Бондарчука «Судьба человека» (1959, по рассказу М. Шолохова) и на фронте шофёром, и в плену всё грезит об оставленном доме, о жене, детях. До предела истощённого физически, его мощно влечёт домой, насыщает энергией ожидание возвращения…

В «Балладе о солдате» (1959, реж. Г. Чухрай) Алёша Скворцов вместо положенной награды за подбитые танки выпрашивает у генерала короткий отпуск домой… Впервые наш экран волей авторов, прошедших фронт, отважился так непосредственно противопоставить притягательное чувство дома, необходимость починки его неказистой крыши и награду за поступок, обернувшийся подвигом. Фильм-реквием, посвящённый не вернувшимся с войны мальчишкам, всю свою теплоту и поэтическую энергию отдаёт художественному образу, имя которого – дом.

Откровенно метафоричен образ дома в картине С. Ростоцкого «На семи вет рах» (1962, сц. А. Галич)…

Как же на экране, где каждый материально означенный образ непременно зрелищен, возникает ощущение тепла, духовной пристани, извечной, родовой привязанности человека к дому?

Практически во всех случаях зрителю показан реальный дом. Реже он только мыслится (вспоминают ли о нём, стоят у порога, уходят навсегда, возвращаются). В каждом из вариантов на экране начала оттепели он существует как обыкновенное жилище простого человека. Уютное, обжитое, аккуратно прибранное…

Там надо починить крышу.

К нему тянет по весне.

В нём остались родители или растёт поколение за поколением большая семья.

Его надо обустроить после лихолетья войны…

Утрата отчего дома («Летят журавли», «Судьба человека») оборачивается трагичностью, крушением жизненных опор.

Образное расстояние между бытовой атмосферой реального дома и духовным