— Ну и великолепно! — с этим Лёха переменил тему. — Как продвигается работа на Саймона?

— Всё в порядке, проект почти готов. Я тут, папа, решил в свободное время подзаработать моделью. Буду шмотки рекламировать.

— Опять двадцать пять! Вечно тебя куда-то влево тянет. Что за шмотки?

— Мужские трусы. Пока. Деньги платят неплохие, а у меня сейчас как раз намечается много расходов.

— Макс, если тебе требуются деньги, я же всегда дам, не стесняйся. Я всё-таки твой отец.

— Не надо, сам заработаю.

— Что Лиза об этом думает?

— Она не против. Если ей что-то не понравится, то я брошу.

— Ты позволишь ей настолько руководить твоей жизнью?

— Я доверяю ей, пап. И знаю, что сам всё испортить я всегда сумею.

Монитор на столе ожил и залился звонким плачем.

— Проснулся! Покой нам только снится! Подожди тут, сейчас принесу крикуна! — но Лёхино недовольство было явно напускным.

Макс посидел несколько минут потягивая ледяной лимонад, а потом спросил у Оли, где детская. Парень поднялся на второй этаж и миновал несколько дверей. Из-за одной доносились приглушённые голоса Эли и Лизы, и он горячо понадеялся, что они найдут общий язык.

Всецело поглощённый процессом, Лёха не услышал шагов сына. Некоторое время Макс стоял в дверях, с изумлением наблюдая за отцом: тот менял малышу памперс, умело справляясь с задачей. По ходу дела, он щекотал животик ребёнка, и напевал песенку про «Улыбку». Закончив, он подбросил голенькое тельце невысоко в воздух, легко поймал и констатировал: «Ну вот, теперь ты у меня чистенький и благоухающий, пора и с братом познакомиться!». Малыш удовлетворённо запищал, а Макс, уже не выдержав, громко рассмеялся.

— Чего хохочешь? — обернулся Лёха.

— Никогда не ожидал, что ты будешь памперсы менять, да ещё с таким удовольствием! Картина, надо сказать, забавная!

— Ты не хорохорься! Держи!

Макс принял из рук отца ребёнка и с непривычки осторожно и бережно покачал. У Мишки была лысая головка, внимательные голубые глаза и серьёзное сморщенное личико.

— Надеюсь, когда за мной подглядывал, чему-то научился. Скоро самому памперсы менять придётся.

— У меня до этого ещё есть время.

Лёха подозрительно посмотрел на Макса, который невольно покраснел.

— Сколько же у тебя времени, а, Макс? Месяцев шесть? Или меньше?

— Семь, пап. Только ты никому не говори, даже Эле. Лиза ещё своим родителям не сказала, — парень по-заговорщицки улыбнулся. — Нам хотелось, чтобы это было пока только для нас двоих.

— Приятная новость! Ты времени не теряешь. Ладно, пошли к бассейну, наши девочки нас заждались!

***

— Макс, — в темноте, в бассейне, Лиза прильнула к мужу, обнимая его за талию. — Я так счастлива! Мне хочется, чтобы это лето никогда не закончилось!

— Вечное лето? В этом что-то есть!

Глава 48

Не покидай меня! (Эпилог — часть 1)

«Я люблю тебя, жизнь,

Что само по себе и не ново,

Я люблю тебя, жизнь,

Я люблю тебя снова и снова.»

— Девушка, вы скоро освободитесь? Мне торт забрать нужно.

— Подождите минутку, — молодая продавщица вздохнула и с неохотой отложила на прилавок глянцевый женский журнал, который с увлечением рассматривала.

Она подняла глаза на нетерпеливого покупателя, и её рот в изумлении округлился. Она опять схватилась за журнал, переводя взгляд с мужчины на картинке на мужчину, стоявшего перед ней.

— Вы — это он? — наконец выдохнула она.

— Ну что вы, просто похож, — привычно соврал Макс, подавая бумажку. — Моя жена заказала торт на сегодня.

— Да, да, конечно, а вас наверняка часто путают — лицо прямо один в один, — девушка ещё раз недоверчиво глянула на широкоплечего полуобнажённого парня в журнале и на другого, в свитере и кожаной куртке, перед ней, и покачала головой.

Когда она вынесла коробку, Макс проверил: торт представлял из себя воздушную конструкцию с кремом и клубничным вареньем. Довольно реалистичный единорог бил копытом под разноцветной надписью «С днём рождения, Евочка!» и золотой цифрой «три». Удовлетворившись, что торт совсем такой, как хотела Евочка и заказала Лиза, Макс заплатил и вышел из кондитерской.

В лицо ударил холодный мартовский ветер, а в ботинки посыпался мокрый снег: он опрометчиво ступил в сугроб, не рассчитав глубину. Макс тихо выругался — теперь придётся болтаться по городу за покупками с мокрыми ногами.

— Макс! — окликнул его звонкий, смутно знакомый голос.

Обернувшись, он увидел Аню. Они не виделись с той ночи, четыре года назад, но она совсем не изменилась: тёмные глаза под длинными ресницами, короткие чёрные волосы, стройная фигурка в джинсах и сапогах на высоком каблуке. Она подошла к нему и слегка неуверенно улыбнулась.

— Сколько лет, сколько зим! Я хотела позвонить и попросить у тебя прощения, но не решалась. Я боялась, что ты меня ненавидишь.

— Ты что, какая ненависть! Я сам тогда вёл себя, как последний козёл. И извиняться не за что — твои фотки мне даже пошли на пользу — привлекли внимание модельного агентства.

— Я видела твою рекламу, очень круто. А как всё остальное?

— Нормально. Женат, двое детей. Дочке завтра три годика, а сыну — чуть больше года. У тебя? Вышла замуж? — парень глянул на огромный бриллиант и обручальное кольцо на пальце.

— Я работаю фотожурналисткой, как и хотела, фриланс. И да, вышла замуж за сокурсника. У моего мужа теперь свой бизнес, так что с деньгами в порядке.

— Дети?

— Дочка, Марина, тоже три годика, недавно день рождения отпраздновали.

— Я рад, что у тебя всё так хорошо сложилось, — искренне сказал Макс. — Извини, мне надо ехать, дел сегодня ещё куча, пока!

— До встречи, Макс!

Он легко поцеловал девушку в щёку. Аня проводила взглядом отъезжавшую Тойоту-внедорожник и прошептала: «У нашей Маришки серо-зелёные глаза, как у тебя!». В горле запершило, но как она могла открыть Максу правду? Что всё ещё мучается? Часто смотрит на его фотографии? У неё своя жизнь, а у любимого своя, и он, похоже, счастлив. Не нужны ему её признания, как не нужна была когда-то её любовь.

«Блин, быстро же она тогда залетела! Наверно уже с этим парнем была, когда я с ней в последний раз трахался, а я-то, дурак, себя свиньёй считал, — раздражённо подумал Макс, мельком глянув в зеркало на Аню. — Хотя какое мне до неё дело? Всё это в прошлом, и ладно».

***

На другом конце города, ухоженная женщина лет пятидесяти внимательно рассматривала сидевшую напротив в глубоком кресле мягкой кожи симпатичную девушку в синих джинсах и бледно-голубом кашемировом свитере. Та нервно заправляла за ухо непослушную прядь каштановых